Их имение стало одним из первых, где воплотили в жизнь не букву, а дух реформы. А дух этот, как оказалось, зависел от деталей.
В селе Отрадном собрали сход. Григорий, говоривший с мужиками на равных, без барского высокомерия, предложил схему, родившуюся у него в долгих беседах с либеральными профессорами в Петербурге и подсказанную здравым смыслом:
— Земля ваша. Вся. Не на словах, а на деле. Мы не будем делить угодья на барские и крестьянские. Мы создадим «Общество взаимного землепользования». Я вношу в общий котел всю землю, вы — свой труд. Мы сообща решаем, что и где сеем, что продаем и как делим доход. Часть прибыли — в общую кассу на покупку новых семян, инвентаря, на содержание школы и фельдшера. Остальное — пропорционально вложенному труду и земельному паю.
Мужики слушали, чесали затылки, недоверчиво поглядывали. Слишком уж непохоже это было на крепостную кабалу.
— А выкуп? — хмуро спросил староста Матвей Елагин.
— Никакого выкупа государству, — ответил Григорий. — Выкуп вы платите мне. Но не деньгами, которых у вас нет, а долей от урожая. Лет на двадцать. После — земля полностью ваша. А моя семья будет жить на свою долю от общего дохода. Мы становимся не господами и холопами, а компаньонами.
Идея была рискованной. Но отец Григория, видя, что иного выхода все равно нет, махнул рукой: «Валяй, утопишь нас — сам же и вытаскивать будешь».
Эта модель — «Отрадненское соглашение» — стала расползаться по губернии. О ней писали в газетах. К Григорию приезжали помещики, одни — с любопытством, другие — с осуждением. Но те, кто был на грани разорения, начинали перенимать опыт.
Ключом оказалось не просто отпустить на волю, а создать новую систему отношений. Государство, видя успех от реорганизации таких хозяйств, подхватило идею. Были созданы земельные комиссии, которые не просто высчитывали кабальные выкупные платежи, а помогали заключать подобные договоры между бывшими крепостными и помещиками, выступая арбитрами. Был учрежден специальный кредит не для крестьян на выкуп, а для помещиков — на переоборудование имений под новые, капиталистические рельсы.
Это была не революция сверху, а эволюция, в которой учли интересы обеих сторон.
Не все помещики смогли перестроиться. Многие продали земли и уехали в города, вложив деньги в растущую промышленность. Но тех, кто остался, ждала не участь разоренного и озлобленного дворянина, а новая роль — управляющего, агронома, предпринимателя.
Реформа на первом этапе не стала безболезненной. Но она не оставила за собой кровавого шлейфа бунтов, поджогов и вековой обиды. Она дала не просто свободу. Она дала перспективу. Не отмену прошлого, а строительство будущего. И главным ее плодом была даже не экономическая стабильность, а это новое, непривычное чувство — достоинство. Общее для всех, кто трудился на этой земле.
Отмена крепостного права на сорок лет ранее, чем в реальной истории — это, конечно, хорошо, но и возложенных на меня обязанностей Император не отменял. Поэтому, несмотря на то что до конца года ещё месяц, мы с компаньонами сверстали черновой проект будущей Царскосельской железной дороги.
Как я и предполагал, обойдётся она, чуть ли не в два раза дешевле, чем стоила в моём мире.
Во-первых, в реальности дорогу строили тысяча восемьсот рабочих, нанятых в соседних губерниях, которым по тем временам очень хорошо платили. На последних этапах к наёмным работникам присоединились военные строители, но речь именно о гражданских работниках.
Как известно, дорога начинается с насыпи. Если с булыжником, щебнем и гравием для балласта было всё понятно, то землю для насыпи брали с двух сторон трассы на расстоянии ста метров и ближе, выкапывая в глубину не более чем на два метра. Эту землю очищали от пней, сучьев и камней и только потом пускали в строительство.
Так вот — за одну обработанную кубическую сажень земли выплачивали три рубля восемьдесят копеек. Всего за время строительства, учитывая мелиорацию, было перелопачено семьдесят две тысячи кубических саженей земли, и была построена насыпь в среднем высотой под три метра, «дабы фундамент был всегда сух, и легче с нее сносило снег».
Естественно, ни о какой механизации труда при строительстве дороги в моём мире не могло быть и речи. В этой реальности существует магия, а у меня есть люди, владеющие Перлами, которые заменяют большинство строительной техники моего мира.
Само собой, любой труд будет вознаграждён, но количество землекопов можно существенно сократить вместе с фондом оплаты за земляные работы. Впрочем, высоту насыпи тоже можно уменьшить минимум вдвое — никому не нужна трёхметровая «китайская стена». Колея дороги, кстати, тоже будет не шесть футов, как в реальной истории, а пять. Если уж и вводить стандарт, так лучше это сразу делать.