Как много мы ни болтали бы, только увидев Кольцо, могу свидетельствовать, что вся компания затихла, когда мы к нему приблизились. Мы ожидали, что возьмем челнок и отправимся сначала на Кольцо, а оттуда в Босфорский улей, но воистину недооценили, на что способны человеческие руки с благословения Бога-Императора. Наш корабль, который даже при стоянке на Авиньоре был вынужден стоять вдали от станции и загружаться пассажирами и провизией посредством меньших транспортов (если, милостью Императора, мое письмо о начале путешествия вас достигло, то вы можете прочесть об этом), пришвартовался прямо к Кольцу, словно он был не более чем посадочным челноком или корабельной шлюпкой! Позже, при спуске, я узнал, что даже самые могучие корабли линейного флота Пасифик способны причаливать напрямую к Кольцу, которое легко может удерживать целую эскадру, и что экипажи считают удачной приметой провести смену на приколе, прежде чем отправляться в новое путешествие.
Разрешения на проезд, которые нам предоставил наш добрый и почтенный священник из Авиньорского собора, были уже известны официальным лицам, которые управляют внешними укреплениями Кольца, поэтому нас встретил дежурный офицер, который приветствовал нас по именам, а также тепло и благочестиво возблагодарил Его-на-Земле за то, что мы живыми и здоровыми вышли из глубинного путешествия (это гидрафурская идиома, обозначающая ту часть межзвездного перелета, что проходит через варп). Теперь, когда власти ознакомились с документами, наш собеседник, унтер-офицер Г., провел нас через процедуру проверки охранниками причала. Мы вышли из зоны высадки, где началось столпотворение: пилигримов и путешественников с палуб массовой перевозки с большой спешкой прогоняли сквозь стыковочные агрегаты, при этом они кричали и проклинали корабельных бойцов, которые поддерживали порядок с некоторым применением силы, в то время как высаживалась наша компания и люди с верхних палуб. Пока мы продвигались по Кольцу, наш унтер-офицер сообщил, что многие такие путешественники покидают массовые палубы, находясь под ложным впечатлением, что они уже на Гидрафуре, и затевают драки с официальными лицами, преграждающими им путь, так как думают, что врата собора находятся прямо у выхода из кораблей, — так яро стремятся они обрести покой для своих душ.
Покой наших собственных душ был несколько поколеблен во время перехода к челноку на одном из внутренних причалов Кольца. Едва мы покинули шум и гам зоны высадки, как услышали высокий пронзительный звук, сначала настолько тихий, что его едва можно было уловить, но позже — более низкий и хриплый. С. и я переглянулись в некотором смятении, но наш проводник как будто не обращал на звук никакого внимания, как и, к моему удивлению, П. Посмотрев на него, я снова приободрился, вспомнив, что рожденные в пустоте интуитивно понимают такие вещи. Потом появилась другая нота, низкое гудение, как если бы вибрировала натянутая басовая струна. Она была неожиданно музыкальна, так что я даже начал осматривать узкий и тесный коридор в поисках вокс-рожков, думая, что настало время играть некий гимн. Однако унтер-офицер заметил наше беспокойство и, пока мы ехали на маленькой дрезине к планетарным причалам, объяснил, что громадное Кольцо способно гнуться, подчиняясь приливным силам, создаваемым луной Гидрафура и соседними мирами. Когда великая крепость едва заметно меняется и деформируется, подстраиваясь под них, ее подвижки зачастую создают звуки и ветер. Он отметил, что Кольцо имело «приятный голос» последние четыре планетарных дня и что «у него хорошие новости»; из этого мы заключили, что некоторые люди на борту Кольца извлекают из звуков, постоянно их окружающих, знамения и приметы, и эту мысль подтвердили наши дальнейшие разговоры.