— Арбитр-сеньорис Кальпурния, уверяю вас — я полностью понимаю, что нахожусь на суверенной территории Адептус Арбитрес. — Магос-генетор Санджа говорил осторожным и официальным тоном. — Но, арбитр, и вы должны понимать, что я просто не имею права отбросить законы и традиции моего собственного ордена Адептус, которые не только установлены декретами Механикус, но и священны пред ликом Бога-Машины. Я должен действовать согласно им. Не может быть иного способа.
— Но, со всем уважением, я вынуждена повторить свой вопрос, магос. Могу ли я узнать, что конкретно требуется для ваших ритуалов? Если ваши законы против того, чтобы кто-то, не принадлежащий к Культу Машины, смотрел на… — она собиралась сказать «ваше оборудование», но знала, что некоторые Механикус считают унизительным применение этого термина к своим священным устройствам, — …на жилища ваших машинных духов, тогда у нас нет никакого конфликта. Можно поставить экран, или повесить занавес, или просто завязать глаза всем не-Механикус, которые будут в комнате, пока там находятся машины. Я позволю любому из ваших сервиторов это сделать. Я войду в комнату и дам себе первой завязать глаза…
— Дело не в том, кто что видит, — ответил Санджа.
Насколько Шира могла сказать, он был одет точно так же, как в тот раз, когда она впервые встретила магоса на ступенях его собственного храма в Августеуме. На фоне темного и аскетичного помещения суда он выглядел ярким цветовым пятном. На нем было алое одеяние Механикус, на голове — капюшон и покрывало, так что виднелись только ярко-голубые глаза и крючковатый нос, с шеи свисала эмблема в виде черепа-шестеренки, выполненная из черной стали и алмазов, красно-белый пояс украшал спиральный знак генетора из крошечных самоцветов. За ним стоял один из младших аколитов, также в алом облачении, с полностью скрывающим голову красным кольчужным капюшоном. Его руки бугрились от скрытых имплантатов. Позади него, в свою очередь, плечо к плечу стояли четыре карлика-сервитора, напоминавшие жирных пустоглазых детей, балансирующих на аугментических ногах с копытами и вывернутыми назад суставами, которые блестели при свете ламп. Люминанты Санджи — золоченые черепа видных механикусов, которые сопровождали его внутри святилища, — здесь не присутствовали.
— Ковчег Гелиспекса — одна из самых почитаемых машин культа Генеторов на всем Гидрафуре, — сказал Санджа. — Посоветоваться с ним значит совершить имеющий ценность религиозный акт. Даже на священной земле для ритуалов калибровки и инициализации требуется больше часа, дабы умилостивить его дух, и только тогда он запустит машину. Прежде были случаи, когда я выводил ее из святилища, и сама машина создана приспособленной к перемещению, но всякий раз мы передвигали ее на территорию, заблаговременно освященную членом нашего культа. В этом-то и проблема, арбитр. Я не хочу думать, что может произойти с Гелиспексом, если мы попытаемся пробудить его на неосвященной земле. Нельзя и рассуждать о такой возможности, когда есть риск, что его дух будет настолько разгневан или поврежден, что мы не сможем его восстановить. Если вы хотите, чтоб я проверил генетические образцы этих двух приемников именно здесь, тогда нужно позволить кому-то из моих литургических механиков произвести над частью крепости ритуал освящения, сделав ее суверенной территорией Адептус Механикус. Иного пути нет. Если это невозможно, — продолжил он, едва Кальпурния открыла рот, чтобы ответить, — тогда я предоставлю любую помощь, какую только смогу, но без машины. Или же, если предпочтительнее, я вернусь в Августеум, чтобы пробудить Гелиспекс там, так что можно будет выполнить требующуюся работу и предоставить вам результаты. Я сделаю это без всякой обиды, и мое уважение к вам не уменьшится, что само собой разумеется. — Санджа завершил свою речь поклоном.
— Понимаете, магос, у нас налицо столкновение юрисдикций. Я точно так же связана по рукам и ногам, как вы. Каждый прецедент соперничества между преемниками гласит, что они остаются в зале суда, у них берут кровь, уносят к Гелиспексу, а потом представитель вашего ордена приносит обратно в суд вердикт машины. Проблема в том, что все прочие прецеденты относятся к судам, происходившим в Стене, от которой до вашего храма можно дойти пешком. — Она вздохнула. — Вы не хотите войти в историю как тот, кто сломал машину Гелиспекс, а я не хочу становиться женщиной, которая создала прецедент, когда сторонняя организация объявила свою власть над крепостью Арбитрес. — Ее пальцы дотянулись до шрамов над глазом и поползли по ним. — Я не могу солгать, даже если это будет просто пропуск информации, и не оставить никаких записей об этом. А когда подобное попадает в прецеденты, магос, его дьявольски сложно оттуда выгнать. Нельзя просто заставить что-то не случиться.