— Он как-нибудь объясняет, чему Гелиспекс недоступен впервые за тысячи лет?
— Нет, мэм.
— Есть объяснение, что случилось с образцом крови того преемника, который прибыл с флотилией?
— Нет, мэм.
— Какие-то намеки, что должно произойти со вторым образцом крови от Варрона Фракса, который, судя по всему, прибывает на дромоне от Верхних Тетраджинских врат?
— Никаких намеков.
— И, полагаю, мне даже не нужно спрашивать, что он говорит насчет техножреца флотилии, который как вошел в его храм с кровью наследника, так больше его никто и не видел?
— Именно так, мэм, не нужно.
— Как ты думаешь, Куланн, что случилось?
— Не могу сказать, мэм, я все время был с вами.
— Я вообще-то серьезно, — проговорила она, глядя него зелеными глазами. — Мне интересно это услышать. Мне хочется знать, как работают умы моих коллег. Давай.
— Что-то произошло, мэм.
— И?..
— Механикус ревностно хранят свою приватность и соблюдают таинственность. Если что-то случилось с Гелиспексом, то ни один из них ни за что не выйдет и не скажет об этом, причем даже членам собственного ордена, ведь это бросит тень на Санджу как на хранителя машины. Я не думаю, что это из-за того вояжа на Трайлан. Он беспокоился насчет эффекта, который произведет на Гелиспекс путешествие и пребывание на неосвященной земле, но, скорее всего, сама машина не покинула Босфорский улей. Я полагаю, что-то произошло после того, как он вернулся. Может быть, это связано с шестеренком — извините, мэм, — техножрецом из флотилии, который его навестил. Если только он не покинул храм каким-то неизвестным нам способом.
— У нас довольно хорошее представление о том, что происходит в большей части Августеума, Куланн, так что я абсолютно уверена, что единственный выход из того святилища — это его главные двери. Что до меня, то я думаю, что Диобанн мертв, либо потому, что он как-то связан с недоступностью Гелиспекса, либо потому, что он что-то не то узнал и другие адепты его из-за этого убили. Я достаточно хорошо отношусь к магосу-генетору Сандже, но не питаю никаких иллюзий насчет того, на что он способен, если по-настоящему разозлится. Я тебе рассказывала про ячейку Механикус, с которой мы имели дело на Дон-Круа?
— Нет, мэм. Но ваши соображения насчет того, что случилось с Диобанном, совпадают с моими.
— Правда? Тогда тебе так и надо было сказать, Куланн. Очень важно соблюдать откровенность между арбитром-сеньорис и его помощниками. Я должна быть уверена, что слышу все мысли, которые появляются у тебя в голове.
— Да, мэм, — с гордостью произнес Куланн и вытянулся в струнку.
— Отлично. Теперь иди проверять протоколы. Очевидно, между нами и Санто-Певрельи сейчас страшные варп-бури, которые задерживают корабль преемника. Другого, в смысле. А пока мне придется сообщать эмиссару Варрона Фракса, что его сосуд с кровью, который он провез через эти бури, теперь фактически бесполезен. Уверена, он будет рад это услышать. Судя по всему, на пути сюда сейчас творится такое, что и злейшему врагу не пожелаешь.
ГЛАВА 11
Санкционированный лайнер «Ганн-Люктис», в пути
— Вы останетесь здесь! — приказала Домаса Дорел. — Черрик, загороди ему путь!
Она бы сама это сделала, но из-за адского шторма, бушующего за обшивкой, навигатор тратила слишком много сил на то, чтобы не падать и сохранять свои мысли в целостности. Виски давило, как при мигрени, и вспышки энергии на поле Геллера отражались в ее варп-оке, как красный свет, видимый сквозь закрытые веки. Она прислонилась спиной к гладкой металлической стене жилой палубы.
— Нет, мэм, — сказал Черрик.
Сначала Домаса не поверила в то, что услышала, а потом вспыхнула гневом, и от этого, в совокупности с уже накопившимися эмоциями, у нее закружилась голова.
— Весь доступный боеспособный экипаж должен начать охоту на тварь, — продолжил он. — Это одно из самых старых правил поведения на борту корабля.
Говоря, Черрик глядел на короткоствольные лазганы в руках Варрона и Рики, и его слова подчеркивали сирены, гудящие в коридорах вокруг.