Кальпурния поморщилась:
— Игрок. Значит, вот кто я для них. — Она дотронулась до орденских планок на груди и шлема над тем местом, где был шрам. — Это я, стало быть, получила за игры?
— Такова их точка зрения, и ничего больше. — Леандро оставался столь же невозмутим. — Ну, — сказал он потом, указав вперед посохом, — что вы думаете?
Они прибыли.
Перед ними поднимался огромный пандус, ведущий к дверям собора. Он был сложен из того же серого камня, что и мостовая, на которой они стояли, но весь покрыт художественными росписями, изображавшими деяния героев Экклезиархии: Урии Якова, сокрушающего генокрадов на Солнцевороте, мастера Рейнарда, возглавляющего Травианское Возжигание… Других Кальпурния не смогла определить. Резные картины выглядели слишком ценными, чтобы ходить по ним, и она на миг-другой замешкалась. Впрочем, проктор, возглавляющий процессию, уверенно зашагал вперед, поэтому она, мысленно пожав плечами, пошла следом, стараясь не наступать на святых. Хотя камень и выглядел отполированным до скользкости, идти по нему было легко. Она подняла взгляд на отвесный фасад собора, уходящий в облака, и пожалела об этом: стена поднималась от пандуса к самому острию шпиля, и от вида всего этого резного камня, нависающего над ней, у Ширы закружилась голова, как будто она заглянула в перевернутую пропасть.
Врата собора представляли собой стрельчатую арку пятнадцати метров высотой, в отличие от аналогичных сооружений в Ультрамаре, чьи строители предпочитали более гладкие изгибы. Кальпурния предположила, что внутри должны быть взрывозащитные заслонки и бронированные двери — Адептус Министорум были воинствующей церковью, и священные здания строились так, чтобы служить и военными крепостями, — но все это, видимо, было убрано в пазы и запечатано, поэтому перед ними возвышалась пустая арка.
Арбитраторы вокруг встали смирно, и проктор трижды постучал посохом по камню.
— Достопочтенный Нестор Леандро, претор и арбитр-сеньорис высшего участка Гидрафура, и достопочтенная Шира Кальпурния, арбитратор и арбитр-сеньорис высшего участка Гидрафура.
Он обращался к облаченным в латы фигурам, которые стояли шеренгой, перегораживая арку. То были воительницы соборной стражи, Адепта Сороритас, члены боевого сестринства из ордена Священной Розы, которые стояли прямо и горделиво в своих гладких белых силовых доспехах и черных сюрко с золотой вышивкой, изображающей геральдические лилии Экклезиархии. Их болтеры, столь же непоколебимые, как и их взгляды, были направлены на Арбитрес. Старшая сестра, лицо которой скрывал капюшон, вышла из-за спин своего отделения и жестом приказала опустить оружие. Сестры приняли стойку «смирно» и расступились, затем повернулись кругом и снова застыли. Лишь грохот керамитовых сапог о камень эхом отозвался во внешнем вестибюле собора. Старшая сестра сжала золотую аквилу у горла, поклонилась, сделала жест младшему дьякону, который появился из ворот позади нее, и шагнула в сторону, встав в ряд своих сестер. Кальпурния и Леандро прошли мимо стражниц внутрь собора, проктор и другие арбитраторы отступили назад, ко входу. После того как их представили, не было произнесено ни слова.
Дьякон был молодой, коренастый и беспокойный — постоянно нервно потирал свою тонзуру. Он провел их по длинным коридорам, полным ниш с резными изображениями внутри, мимо стен, освещенных лампами и покрытых выгравированными именами имперских мучеников. Кальпурния отметила про себя еще одну особенность Гидрафура: официальные здания здесь, как правило, располагали множеством тамбуров между входом и центром. Цветовая гамма сменилась с коричневато-золотистого внешнего освещения на прохладный серый полумрак каменных стен, лесов затейливых колонн, статуй, строго наблюдавших за ними с постаментов, и высоких галерей. Где-то в глубине здания слышалось пение хора, который репетировал отдельные фразы и ноты, и отдаленные фрагменты церковного хорала мягко витали в воздухе. Кальпурния осознала, что пытается идти на цыпочках, чтобы приглушить шум от шагов.
Преодолев ряд вестибюлей и преддверий, Кальпурния наконец мельком увидела огромные, уходящие в небо просторы основной части собора, от чего у нее перехватило дыхание. Но уже через миг их безымянный проводник повернул в длинный узкий зал, завешенный темными гобеленами, подвел их под витражную мозаику, изображающую святую Саббат, и, попросив подождать, ушел. Леандро сел на деревянную скамью и принялся любоваться витражом, а Кальпурния расхаживала взад-вперед.