— Нет! — отрезал Даст, заставив Бруинанна подпрыгнуть. — Давайте не забывать о задании, что привело нас сюда, и не отклоняться от него, в этом разговоре или любой иной ситуации. Был убит высокопоставленный чиновник Адептус, магистр Бастиона Псайкана. Возможно, нам следует серьезнее задуматься об этом.
— Совершено преступление против Адептус Императора, Его закона и Его Империума, — согласилась Шира, пока Бруинанн и Реде поглядывали то на нее, то на Даста. — Мы не новички, каратель. Думаю, все мы знаем, в чем состоит наш долг. Мой вопрос был…
— Неуместен, — закончил за нее Даст. — Начнем с убийства.
— Извините, что спрашиваю, — вмешался эдил-майорис, — но я не настолько смышлен, как Лазка, так что помогите мне понять, что к чему. Я ожидал, что прибудет ударный отряд, который возьмет Башню под контроль для арбитра-сеньорис, а не только вы трое. Здесь какая-то схема, которую не в силах осознать мой скромный ум арбитратора?
— Вы получали коммюнике, — поинтересовался ведущий каратель, — о бездарно проведенных слушаниях на Селене Секундус?
При этих словах Даста у Ширы задрожали руки, но она напомнила себе, что не вправе протестовать. Каратель просто излагал факты.
— Вероятно, еще не всем известно, что в результате Кальпурния была отправлена под суд за свои упущения, — продолжал Даст. — Она временно отстранена от должности и помещена под мое наблюдение до вынесения вердикта арбитром-майорис.
— На внешних станциях инкарцерия? — Джоэг по-прежнему обращался к Шире, и она испытала прилив теплой благодарности к эдилу, что немного удивило ее саму. — Это объясняет, почему вы оказались так близко от нас. А мы-то удивлялись, как вам удалось явиться к еще не остывшему трупу.
— От нас сразу же потребовали сидеть тихо и ничего не предпринимать, «потому что кое-кто уже в пути», — подхватила Реде, — и едва мы успели это переварить, как получили ваш запрос на стыковку. Джоэг прав, мы бы не прочь узнать, что происходит. Кальпурния здесь главная или нет?
— Я принимаю руководство расследованием убийства магистра Отранто, — объявил Даст, возможно, чуть настойчивее, чем было необходимо. — Звание возвращено Кальпурнии на номинальной и временной основе, по милости начальника гидрафурского инкарцерия. О ее отстранении от службы практически неизвестно обычным жителям Гидрафура…
— И даже арбитрам Гидрафура, — прокомментировала в пустоту детектив-соглядатай.
— …и эти сведения, в преддверии суда и вынесения приговора, не были доведены до широких кругов Арбитрес, — сухо продолжил ведущий каратель. — Таким образом, ее появление придаст веса расследованию. По мнению верховного командования Гидрафура, присутствие арбитра-сеньорис заставит Адептус Астра Телепатика отказаться от любых возможных попыток сокрытия обстоятельств убийства с целью проведения самостоятельного дознания.
Последовали новые согласные кивки. Все знали, что у очень многих Адептус развит менталитет «осажденной крепости».
— Для любого человека за пределами этого участка, — добавил Даст, — Кальпурния должна оставаться арбитром-сеньорис, а мы будем выполнять ее волю и подчиняться ее власти. На самом же деле границы ее власти стану определять я, до тех пор, пока не сочту, что расследование завершено.
Шире скрутило живот от нового ощущения, и она поняла, что испытывает страх. Кальпурния боялась поднять глаза, увидеть, как двое местных Арбитрес смотрят ей в лицо. Опозоренный командир, низведенный до…
Отогнав эту мысль, Шира заставила себя встретиться взглядом с Реде и Бруинанном. Ей хотелось что-то доказать самой себе.
Лазка и Джоэг смотрели не на нее, а друг на друга. Несложно было представить, о чем думают Арбитрес: о том, что случившееся означает для них. О том, не превратится ли дознание в изучение их собственных ошибок. О том, что, возможно, Кальпурния и Даст явились сюда в первую очередь для расследования убийства магистра Отранто, но потом ничто не помешает им добавить к трофеям парочку скальпов Арбитрес.
«Пусть так, — подумала Шира. — Каждый из нас, кто обманул доверие Императора, должен понести наказание, и неважно, как его зовут: Реде, Бруинанн или Кальпурния».
Это соображение не покинуло ее, когда все обратились к схемам и именам, мерцающим на гобелене, а Лазка начала рассказывать о смерти магистра.