— У меня не было времени полностью просмотреть записи кюре, но звучит верно. Тренировать голос нужно было для обрядов мессы. Пентатоническая шкала, которую мы здесь используем, требует некоторых нюансов мелодии и интонации. А юг Галактики, как я понимаю, предпочитает полную октаву. Наверное, понадобится несколько уроков, чтобы вы привыкли к тому, что от вас потребуется петь. Я, наверное, попробую организовать сессию с одним из хормейстеров.
— Ваше преподобие, я имела в виду, что запланированные уроки вряд ли удастся провести. Если вы не слышали, два дня назад на меня устроили покушение. Я могу описать детали, но что касается уроков, их придется отложить, пока не закончится расследование. Я попытаюсь выделить время на ознакомление с самой мессой, если получится, но это, пожалуй, и все.
— Мы воистину слышали, — сказал Барагрий, — и ваш ответ приводит нас к моему. Вы не единственная, кто желает, чтобы организатора этого нападения выволокли на свет божий. Я говорю от лица самого епарха: использование псайкера-колдуна — ха, да само присутствие псайкера-колдуна — практически в тени шпиля собора, в столичном улье такого мира, как Гидрафур, — это удар по нам всем. Это время имеет огромное значение для Экклезиархии, и мы так же, как вы, заинтересованы в том, чтобы оно не было осквернено. Возможно, если я могу так сказать, сохраняя деликатность, — даже больше.
Барагрий наклонился вперед, уткнулся локтями в колени, вглядываясь зоркими черными глазами в лицо Кальпурнии.
— Я хочу окончательно прояснить: Арбитрес получат полную поддержку Адептус Министорум во всем, какие бы меры они — то есть вы — не предприняли касательно этого дела. Легальную, дипломатическую, силовую, все, что ни потребуется. Канонисса Феоктиста усилила охрану собора, а епарх посовещался со своими охотниками на ведьм. Вы прекрасно провели работу по сохранению порядка в улье, теперь, я думаю, настало время пойти по следу.
Кальпурния и Леандро обменялись взглядами.
— Что ж, это была великолепная встреча, — заявил Леандро, — может, и не та, которой мы ожидали, но все же. Вы верно отметили, что необходимо поддерживать связь между Имперским Законом и Имперской Верой, и я не сомневаюсь, что подобные отношения наилучшим образом помогут ускорить наше расследование. Могу ли я поинтересоваться, почтенный Баратрий, с вами ли мы будем контактировать в дальнейшем? Я так понимаю, что кюре Калефф из личного официо епарха…
— Работать с вами буду я. — Барагрий поднял маленький пласвосковой диск с отпечатком перстня в центре. — Это моя печать. Ознакомьте с ней своих подчиненных. Надо известить ваших привратников, что завтра после полудня я пришлю официальное приглашение на встречу от кабинета епарха, и тогда мы начнем планировать следующие действия. Гидрафурская курия назначила меня представителем Министорума и вашим личным помощником по всем религиозным делам на данный период.
— Ваше преподобие, мы польщены любезностью курии, и я уверен, что наш многоуважаемый арбитр-майорис встретит вашу делегацию со всем возможным благоволением, когда я, в свою очередь, сообщу ему ваше имя.
Леандро и Барагрий неотрывно смотрели друг на друга. Очевидно, на каком-то уровне между ними шла борьба, поэтому Кальпурния не удивилась, когда всего через миг священник вдруг встал и поклонился им обоим.
— Итак, долг зовет. Нам всем нужно заняться своими делами, и вскоре мы снова встретимся. Ступайте с верой в Императора и благословением аквилы.
Барагрий прошел с ними до двери зала, где ждал дьякон — не тот, что раньше, но какой-то помощник викария с лицом землистого цвета и электротатуировкой на лысине, которая проецировала в воздух над головой голограммы религиозных максим.
— Завтра в пятнадцатом часу. Можете ждать меня.
Он поклонился еще раз, теперь уже конкретно Кальпурнии, и дверь закрылась.
Они вышли из ворот и начали спускаться по пандусу, и это вызвало такое резкое дежавю, что Кальпурния содрогнулась. Хорошо, что публика видела, как она символично поднималась пешком к фасаду собора, но в следующий раз она поедет в «Носороге». Леандро, похоже, подумал так же: он приказал проктору вызвать три этих приземистых черных бронемашины, пока они были в соборе, и теперь первым поднимался по аппарели той, что стояла между двумя другими. Кальпурния осмотрела хорошо оборудованный интерьер и подумала, что это, видимо, личный транспорт Леандро, а шокированные лица прохожих, которые поспешно уходили с их пути, — что бронетранспортеры не были привычным зрелищем на улицах верхней части Босфорского улья. Что ж, неплохо.