Еще месяц назад Ренц посчитал бы это захватывающим приключением. Будучи слухом и голосом Отранто, он мог развлекаться интригами и политическими играми, поскольку знал, что находится в безопасности. Но ситуация резко изменилась: они с Дешеном пришли туда, где рокот и пощелкивания механизмов затрудняли подслушивание, поскольку внезапно стало важным, чтобы их не подслушали. Тикер больше не был доверенным лицом магистра и не мог пригрозить собственным гневом тем, кто разочаровал его. Теперь мажордому пришлось осознать, что в случае провала его будут ждать последствия.
И Ренцу совершенно не нравилось это ощущение.
— Так вы говорите, — произнесла Шира Кальпурния, — что у вас полный доступ в покои магистра? Вы можете приходить и уходить, когда пожелаете?
Торма Иланте покачала головой:
— Я сделала так после смерти Отранто, когда здесь не было заперто, но открыть покои самостоятельно не могу. И выйти сейчас не сумею. — Женщина кивнула в сторону тяжелого затвора.
Они вернулись в спальню магистра, поскольку Шира не хотела вести допрос в оранжерее, где Иланте, кажется, чувствовала себя слишком комфортно. Здесь же Торме приходилось смотреть на кровавые пятна, жестокие напоминания о смерти Отранто. Когда женщина спокойно опустилась на сиденье, Кальпурния поразилась, как сильно ей хочется вывести Иланте из себя: стереть это умиротворенное выражение с ее лица, заменить его расширенными от страха глазами и по́том на лбу.
«Осторожнее, — напомнила себе Шира. — Знай разницу между гневом закона и твоим собственным. О да, Лекс Империалис — это вечное право Императора, а не мимолетные прихоти Его слуг».
О да, но изречения, вызубренные ею еще на Мачиуне, которые Кальпурния так часто повторяла во время сессий саморазоблачения, здесь казались более поверхностными и легковесными. Они сражались в голове арбитра с яркими вспышками раздражения и пульсирующей серебристой жилкой мигрени.
«Исполняй свой долг, — мысленно произнесла она. — Кто ты без него?»
— Вам не понравится, если я начну вытаскивать из вас ответы, мадам Иланте, — сказала Шира вслух. — Внимательно прислушайтесь к моим словам: лучше вам добровольно сообщать все, что будет относиться к теме вопросов. Не сомневаюсь, вы сами видите, в каком я сейчас настроении.
— Определить несложно, — ответила Торма, потупив глаза. — Что ж, тогда о моих приходах и уходах. Старшие успокоители не работают с другими астропатами, если только этого не прикажет магистр или же, например, я — тоже старшая успокоительница — не решу поступить так сама, получив согласие магистра.
Женщина опустила глаза, глядя на собственные пальцы, которые переплетались и расцеплялись на коленях. Внимательная Кальпурния оценила это движение.
— Итак, старший успокоитель, как правило, может свободно заходить в покои магистра, — продолжила Иланте, собравшись с мыслями. — Процесс моего вступления в должность еще не завершился — помните, я назвалась старшей успокоительницей-кандидатом? Не полноценный чин, вы понимаете. Поэтому де-факто я могу входить сюда по собственному желанию, но Отранто должен был передать мне последние ключи и коды доступа уже после завершения всех формальностей.
— Но этого не произошло, — ровным тоном произнесла Шира.
— Но этого не произошло.
— Потому что Отранто погиб от клинка убийцы с поганым сердцем, — вставил Даст.
— Все как вы сказали, — ответила ему Торма.
— Вы так и не успели поговорить с магистром? — надавила Кальпурния.
— Именно так. Я прибыла сюда на Черном корабле господина капитана Ведриэра три судовых дня назад, но нам с Отранто… ну, мне нужно было отдохнуть после путешествия. Перед смертью он как раз шел на встречу со мной. Нам так и не удалось поговорить вновь.
Не прозвучала ли в ее голосе легчайшая дрожь?
— И когда он погиб, вы находились в кельях успокоителей?
— Да. Вам несложно будет удостовериться в этом.
— А как сложно нам будет, — прогромыхал каратель, — удостовериться в том, что ты не участвовала в заговоре с целью убийства магистра?
Даст произнес это немного театральнее, чем получилось бы у Кальпурнии, но Торму проняло. Костяшки ее сплетенных пальцев побелели, и женщина надолго закрыла глаза.
— Я не была врагом магистра Отранто, — наконец произнесла Иланте, — и меня не пугают любые вопросы на эту тему, поскольку они лишь докажут мою правоту. И, чего бы это ни стоило мне как успокоительнице, я молю вас: когда вы узнаете, кто убил моего магистра, то позвольте мне присутствовать там, где вы сорвете завесу с заговорщиков и выведете их на свет.