На несколько секунд повисло молчание. Шира пыталась обдумать слова Тормы, взвесить их и понять, есть ли в них правда — или же попытка скрыть преступление.
— Ведущий каратель Даст, продолжите здесь.
Тот бросил на Кальпурнию угрюмый взгляд. Отвернувшись от Даста и Иланте, арбитр-сеньорис жестом указала Бруинанну и Реде идти к ней в оранжерею.
Осмотревшись, Шира поняла, почему Торма приходила сюда, чтобы упорядочить мысли. Единственным сиденьем в оранжерее оказался блок грубого белого камня возле крошечного пруда; наверху валуна было вырезано небольшое удобное углубление. Дорожку, ведущую туда от двери, заглубили на высоту лодыжки и наполнили нежным пружинистым мхом, идеально подходящим для босых чувствительных ног. Остальная часть пола скрывалась под мягким песком и аккуратно выращенными полосками лишайника. Из круглого пруда поднималось скопление лоз, толстых, будто кабели, и покрытых узловатой корой; взбираясь по высоким шпалерам, они выпускали пучки узких блестящих листьев. По вьюнкам сбегал ручеек ароматной воды — затемняя кору, она капала с листвы подобно росе и разбивалась, постукивая о поверхность пруда.
— Чего вы хотели, мадам арбитр? — спросил Бруинанн.
Кальпурния не знала, умышленно ли Джоэг выбрал дерзкий тон. Она напомнила себе, что эдил и детектив Реде знают о ее истинном положении и о власти Даста над нею.
— Я оставила карателя в спальне для продолжения допроса, — сказала Шира, — и для поддержания впечатления, что мой чин действительно реален.
И зачем она объясняется перед ними? Кальпурния мысленно отвесила себе пинок.
— Вы дали мне ориентировку на персонал станции, но ничего на Иланте. Сейчас, пожалуйста, быстро пробегитесь по ее прошлому и прежним взаимоотношениям с Отранто, которые, видимо, очень важны для нее. Мне казалось, что эта женщина прибыла в Башню на борту Черного корабля.
— Точнее, вернулась на нем, когда судно пришло пополнить запасы, — ответила Реде. — Ранее, в молодости, Торма Иланте служила успокоительницей в Башне. Разумеется, многие из астропатов, с которыми работала женщина, сейчас мертвы. Но те, кто еще жив, рады возвращению Иланте, и это лучшие, самые могущественные псайкеры. У нее полно давних друзей в кругу старших астропатов.
— Включая убитого магистра, — закончила Шира.
— Точно.
— Ей можно доверять? Вы рассказывали, что происходит среди астропатов из-за вопроса о наследовании должности магистра, поскольку Отранто не озаботился выбором себе преемника. Есть ли вероятность, что Иланте — марионетка кого-то из них, или наоборот?
Лазка и Джоэг обменялись взглядами.
— Арбитр-сеньорис, — осторожно начала Реде, — могу ли я, при всем уважении к вам, спросить, насколько хорошо вы знакомы с работой успокоителей? Мне представляется, что вы, возможно, неверно интерпретировали что-то из услышанного в беседе с мадам Иланте.
Кальпурния поразилась собственной вспышке гнева и тому, как быстро он развеялся, оставив лишь тошнотворную нервозность. Шире определенно казалось, что по ее коже что-то ползет. На секунду прислушавшись к звуку воды, стекающей в прудик, она вдохнула и выдохнула.
— Я не утверждаю, что безгрешна, — сказала Кальпурния. — Ну, как я вообще могла бы, в моем-то положении? Хорошо, объясните мне, что я неправильно поняла.
Скромность и вежливость оказались правильным выбором. Реде, кажется, немного оттаяла.
— Могу рассказать, мэм, чтобы у вас было представление, но лучше поступить так: попросите об этом саму Иланте. Я думаю, что она нам не враг и сумеет разъяснить все тонкости лучше меня. А еще лучше…
— А еще лучше, — довершила мысль арбитр-сеньорис, — чтобы она мне показала.
Бо́льшая часть Бастиона Псайкана была перестроена сверху донизу после давнишней катастрофы, что превратила космический форт в безжизненный остов. Порой новые функции помещений имели сходство с прошлыми — например, старый офис флотского комиссариата превратился в участок Арбитрес. Правда, Кальпурния, или Бруинанн, или кто угодно, называющий участок своим домом, возмутились бы сравнением с комиссарами. Жилые отсеки на нижних палубах использовались в основном так же, как и раньше, а машинариум и доки вообще остались прежними. Сменились только хозяева.
Обитатели Башни тоже поменялись. Прогулочные палубы, где под высокими бронированными окнами некогда вышагивали офицеры, теперь были плотно забиты астропатами-хористами, прикованными к лавкам. Слепцов не интересовали виды снаружи.