Во всем этом сквозило нечто до безумия неправильное: например, звук, подобный удару гонга, который разносился от висячей медной пластины, совсем немного не совпадал с ее колебаниями — так незначительно, что начинали слезиться глаза. Ширу нервировало и то, как шумы становились громче или тише независимо от того, приближалась арбитр или удалялась, и то, как подвески вибрировали и звенели без видимого воздействия на них. Отчасти Кальпурния восхищалась происходящим, что редко себе позволяла. Отчасти она боролась с желанием зажать уши и броситься к выходу.
Когда Шира повернулась, желая вновь осмотреться, у нее скрутило живот от внезапных судорог, поднявшихся из мышц бедра. Арбитру пришлось выждать, пока из глаз не пропадут темные точки, и лишь после этого она сумела шагнуть на следующую ступеньку.
Ведущий каратель истекал по́том в покоях Отранто. С брезгливостью ощутив, что его одеяние промокло, а лоб и шея стали липкими, Даст заставил себя дышать ровно и больше минуты простоял перед Оровеном, держа латные перчатки на реликварии. Поскольку молитв каратель не запоминал, он просто сосредоточился на строчках из «Авкторита Империалис» и повторял их, пока не собрался с мыслями.
Священник тем временем дергал ртом, словно у него все там пересохло, и сглатывал слюну, будто бы щелкая горлом. Они оба выглядели скверно, в отличие от Реде и Бруинанна, которые спокойно и расслабленно стояли по обеим сторонам от постели магистра. От такой картины у ведущего карателя в груди закипела лютая злоба, и подавить гнев он сумел лишь через несколько секунд. Даст развернулся к местным арбитрам, борясь с желанием сжать кулаки.
— У вас было куда больше времени и возможностей, чтобы разобраться со всем этим, чем есть у нас, — произнес он. — Расскажите мне все. Пробегитесь по вещам, которые я упустил. Вы оба уже вызываете у меня подозрения своим молчанием.
В самом деле, ни Лазка, ни Джоэг не сказали карателю ни слова после ухода Кальпурнии и Иланте.
Детектив и эдил-майорис переглянулись.
— Если вам нужно, — начала Реде, — краткое резюме по ориентировке, которую мы предо…
— Пусть Кальпурния, если ей хочется, сидит и листает бумажки, пока пальцы не отсохнут! — перебил ведущий каратель. — Я хочу увидеть все своими глазами.
Даст опомнился, но арбитры Бастиона уже услышали противоречие в его словах: каратель понял это по их глазам. За такое он мог выдвинуть против Реде и Бруинанна дюжину обвинений — но не сейчас, еще успеется. Пока что Даст нуждался в самоконтроле и обрел его.
— Ассасин мог ударить не вблизи, а на расстоянии, — произнес он. — Возражения?
— Глубокая смертельная рана нанесена прямым выпадом клинка, — ответила детектив-соглядатай. — Из этого, а также по следам крови, мы установили, что оружие вошло под слишком острым углом для метательного ножа — если только убийца не лежал на полу у ног Отранто. Кроме того, одежда магистра не опалена, на ней отсутствуют следы горения, в ране не имеется поражающих элементов. Также не был обнаружен дым от пороха или лазерного ожога — нюхачи в вентиляции засекли бы его.
— Есть специальное оружие, которое не оставляет таких следов, — указал каратель.
— Верно, — согласилась Лазка, — но у меня на станции восемьдесят семь информаторов под ногтем, не считая шпионского оборудования, так что не думаю, будто подобное снаряжение могли применить, а потом вывезти отсюда незаметно для всех моих стукачей. И поверьте, врать насчет этого они бы не стали.
Ведущего карателя не убедили ее слова. Он хмыкнул, и в зрачках женщины на миг вспыхнули искорки гнева. Реде сознавала, что детектив-соглядатай ее ранга должен был организовать в Башне более масштабную сеть информаторов и шпионов, и понимала, что уже скоро Даст и Кальпурния тоже в этом разберутся. У нее было время до завершения расследования смерти Отранто, чтобы поднять качество своей работы на уровень, приемлемый для арбитра-сеньорис. Три года Лазка занималась рутинными докладами и отчетами, три года осваивалась здесь, и вдруг такое…