Шевенн уже давно и окончательно перестал желать для себя пост магистра. Разумы некоторых астропатов только крепли за годы усилий, связанных с приемом и передачей межзвездных сообщений, но это не относилось к мастеру-дозорному. За десятилетия работы в гнездах, где варп-ветра пытались выдуть его рассудок через уши, сознание псайкера растянулось и истончилось. Согласно неоспоримому закону, магистром Башни мог быть только полноценный астропат, а Шевенна уже не привлекали подобные занятия. Висеть в клетке мастера-дозорного, использовать свой идеальный психический самоконтроль, приобретенный в гнездах, — вот в чем заключалось его призвание, и псайкер верил, что оно подходит ему лучше всего. И ничего не изменится, пока горнило, распаленное в нем связыванием душ, не погаснет, и дух астропата не отправится к Императору во второй и последний раз.
Но сейчас в донжоне витал запах честолюбия. В сплетении разумов ощущалась зазубренная шероховатость, от которой у Шевенна заныли бы зубы, — да вот только они уже давно омертвели и выпали. О да, в Башне имелись личности, стремящиеся к верховной власти.
При этом мастер-дозорный не сомневался, что никто из них не убивал магистра Отранто. Думать об этом было нестерпимо; Шевенн зажмуривал от боли слепые глаза, вспоминая, как посмертная ударная волна отражалась от пси-каналов, а ее отголоски звучали подобно раскатам грома, ужасавшим астропата в его детские дни среди океанов Малой Шаоку. И нигде в этом вихре псайкеру не удавалось выделить образ, звук, запах кого-либо, известного ему. Убийца не мог быть обитателем Башни. Он не мог…
Но это не означало, что удастся избежать раздора. Многие астропаты не стремились к посту магистра, их мысли витали в местах более грандиозных, чем эта маленькая станция. Иные, возможно, жаждали власти, особенно сейчас, когда повсюду звучали чертовы слухи о поляристах, явившихся из южного сегментума. Затем шли по-настоящему честолюбивые личности; самыми амбициозными были Святосталь и Туджик. По мере того как приближался Черный корабль, странное поведение Отранто и разговоры о том, что он собирается сложить полномочия, подпитывали их притязания. Эти астропаты буквально вскипели, когда старик сообщил, что Торма Иланте прибудет на станцию в роли его новой успокоительницы.
Да уж, сложно было представить более язвительное опровержение слухов об отставке магистра.
И что же происходило теперь? Как считал Шевенн, Кальпурния прибыла сюда, чтобы взять Бастион под контроль и править им до окончания кризиса: все знали, что подобное входит в компетенцию Арбитрес. К черту уложения Телепатики о том, что магистром должен быть астропат, — Лекс Империалис покроет их козырями, и повелители Шевенна ничего не смогут поделать. Он слышал истории о том, как арбитры снимали чиновников с почтенных должностей Адептус, если закон говорил им, что эти посты заняты некомпетентными людьми.
Но вместо того чтобы промаршировать сюда во главе сводного отряда, Кальпурния сначала разнюхала что-то в покоях Отранто, явилась с расспросами о надзорном зале и ушла, оставив след из черноты и багрянца перед мысленным взором астропата. Шевенн заинтересовался этим двуцветным облаком, еще когда арбитр сидела возле него; скрученное спиралью напряжение в ее сознании резко контрастировало с покоем и симметрией в разуме Иланте. Черный и багровый… обычно он не воспринимал цвета вот так.
Раскинув восприятие, мастер-дозорный Шевенн коснулся им сначала изящных напевов надзорного зала, а затем психического круговорота Башни. При этом он непрерывно гладил кончиками пальцев верхнюю карту в колоде Таро, бессознательно обводя изображение Судьи. В другой руке, спрятанной в складках одеяний, астропат сжимал метку, которую передал ему господин Лоджен — вместе с приказом докладывать обо всем, что он услышит или почувствует из речей или мыслей Ширы Кальпурнии.
Успокоитель Дешен хотел отправиться на поиски Ренца, но не желал это признать. Признать это — значит признать, что чрезмерная подозрительность Тикера, как ни странно, успокаивает Антовина и усиливает его самоконтроль. Это, в свою очередь, значит признать, что он нервничает. А он не желал признавать, что нервничает.
Хотя причина нервничать у него имелась — все стало таким неопределенным после того, как старого ублюдка… после смерти Отранто. Кто, черт подери, знал, что Арбитрес окажутся здесь так скоро или что ставки так быстро возрастут? Неужели нельзя капельку понервничать…