Реде удержала себя в руках, и Оровен, взглянув на нее, не сразу определил, думает ли детектив вообще о чем-нибудь.
Курьеры, нагруженные переметными сумками, преодолевали арочные проходы, лабиринты сортировочных комнат и келий архивистов, после чего оказывались в донжоне. Они тащились по коридорам Башни, огибали галереи астропатов и внешние стены машинариума, следуя к порогу Арбитрес. В светлом помещении снаружи участка громко звучали голоса преторов и спецов из команд аналитиков Реде: они показывали скороходам, куда идти, рылись в их сумках и передавали друг другу распечатки и инфопланшеты.
Претор-секундус де’Мок занял пост у дверей. Склонив голову под низким потолком, арбитр изучал документы, которые приносили ему аналитики, и порой делал аккуратные примечания для себя. Дальше претор пока что переправил лишь несколько листков и планшетов, но, получив в руки очередное устройство и посмотрев на него, он поджал губы, пробормотал несколько распоряжений и ушел в участок, забрав с собой мерцающую зеленью пластину.
Шира не задержалась в скрипториуме; в отличие от Реде, ей почти не за чем было там наблюдать. Как только служители, трудом которых теперь распоряжалась Кальпурния, уяснили ее требования, они всецело обратились к работе, и арбитр стала для них чем-то вроде декорации. В любом случае ей пора было идти в другое место — Шевенн и его помощник уже заканчивали подготовку.
— Арбитр-сеньорис! — в третий раз окликнул ее Бруинанн. — Де’Мок считает, что, возможно, обнаружил нечто важное.
— На мозговой штурм ушло немало времени, мадам, — заявил претор-секундус. — У внешников, Император милостивый, весьма изощренные умы, но при этом… гм… очень деликатные. Думаю, пребывание здесь совершенно не идет им на пользу.
— Пребывание здесь и мне не идет на пользу, претор, — ответила Кальпурния. — Например, я только что окончательно потеряла терпение.
Де’Мок моргнул.
— Итак, — произнес он, — внешники начали с использования формул детектива-соглядатая Реде…
Кальпурния прищурилась: чем больше она узнавала о том, насколько ограничены знания Лазки, тем хуже становилось ее мнение о детективе.
— …но затем мы перевели их на более обширные массивы данных и позволили самостоятельно находить взаимосвязи.
— И?.. Вы ведь покинули пост, чтобы сообщить мне что-то конкретное, претор.
— И появились корреляции. Пики корреляционной функции. Как только мы отбросили просеивание по формуле с учетом термина «полярист» и начали просто использовать осведомителей Лоджена в качестве определяющих факторов, картина восстановленных данных полностью изменилась.
— Сколько работников скрипториума сейчас заняты этим? — уточнил Бруинанн, и Шире стало интересно, что эдил имеет в виду. Критикует ее за использование ресурсов Башни?
— Один ярус, — сказал де’Мок, — около шестидесяти внешников.
Когда Джоэг что-то заворчал в ответ на это, арбитру-сеньорис показалось, что они начинают затыкать ее, обращаться против нее, копать под нее!
Схватив кувшин с водой, стоявший на охлаждающей пластине у стены, Кальпурния одним глотком выпила целый стакан. Жидкость оказалась переработанной, горьковатой на вкус, но холод помог Шире, вымел паутину у нее из головы.
Неужели она настолько поддалась паранойе? Неужели эта гребаная марь так глубоко заползла в ее разум?
— Холодок помогает очистить голову, правда? — с искренней симпатией обратился к ней Бруинанн.
Позволив себе легкую улыбку в адрес эдила, Кальпурния взглянула на де’Мока:
— Простите, что отвлеклась, претор. Прошу вас, продолжайте.
— Как вы и приказывали, мэм, мы не пытались влезть в записи Лоджена, а просто вновь закрыли их в дромоне, как только оттуда вынесли мертвых и раненую. Если мне позволено заметить, мэм, то использование личных данных агента могло бы серьезно приблизить нас к…
— К вылету из воздушного шлюза без вак-костюма, де’Мок, как только об этом узнали бы в Инквизиции. Поверьте мне, лучше не трогать записи, пока не появится кто-нибудь с розеттой и не разрешит воспользоваться ими. В гидрафурской Инквизиции меня и так уже недолюбливают.
Шира преувеличивала, но эта бравада сработала. Оказавшись под впечатлением, де’Мок посмотрел на нее уже другими глазами и вернулся к теме:
— Среди людей, которых Лоджен обихаживал более всего, были Санксье Аккверин, адъютант и минордом трех старших астропатов; Вальд Кито, тот самый старший мичман флота, — кажется, он помимо этого был каким-то атташе при штабе магистра, — и рукоположенный мирской технопроповедник Ягиль.