Ее пистолет и дубинка лежали на стойке перед алтарем.
Она прикоснулась оружием к серебряной аквиле, пробормотала благословение, потом поклонилась иконе Жиллимана, сунула шлем под мышку и ушла.
Вид ангара для транспорта во вратах Справедливости подбодрил Кальпурнию.
Яркие дуговые светильники, свисающие с потолочных балок, шквал шума, крики лидеров отделений, топот сапог, рев двигателей, скрежет и визг гусениц. На рельсах, которые крест-накрест рассекали высокий потолок, грохотали и лязгали краны, переносящие по воздуху ящики с боеприпасами, канистры с горючим или скованные цепями связки хнычущих узников. Перед арбитром-сеньорис возвышалась адамантиевая плита пятидесяти метров высотой, которая стояла прямо перед самими воротами, чтобы каждый въезжающий внутрь транспорт вынужден был огибать ее, и любая возможная попытка штурма утратила бы скорость.
Хотя и более масштабное, это помещение походило на большинство других застав, где она раньше работала, и, как всегда, ей нравился этот баланс противоположностей. Наружу, на Августеум, выходили молчаливо-торжественные привратные столбы, барельефы с аквилами и писаниями, статуи великих Арбитрес прошлого — строгий лик Имперского Закона. Внутри же царил приятный шум, производимый занятыми своим делом слугами закона. Она вдохнула запах машинного масла, как аромат духов.
Длинный рокритовый хребет центрального дока тянулся от главного входа в казармы Стены через центр ангара, разделяя его на два полукилометровых пространства. По обе стороны от него, словно поросята, сосущие матку, рядами стояли десятки «Носорогов» и «Репрессоров», прикованные к грязно-серым стенам топливными шлангами и мостками для ремонтных рабочих. Идя по дорожке на вершине дока, Кальпурния смотрела на крыши. Мужчины, женщины и временами сервиторы то влезали в транспорт, то покидали его, периодически останавливались, чтобы посмотреть вверх, и салютовали ей, когда она проходила мимо. Вскоре она увидела Дворова, который стоял, облокотившись на поручень вокруг турели в конце дока. Он помахал ей рукой:
— Доброе утро, Шира, рад видеть, что вас не потрепало. Я так и думал, что встречу вас здесь. Всегда руководите прямо с фронта. Вы уже поели?
— Лорд-маршал. Да, спасибо, я перекусила хлебом и зерновыми кексами у интенданта по дороге сюда… э… — Она повернулась и указала на двери. — Прошу прощения, что не предоставила вам рапорт ранее, сэр. Я…
— Это не беда, но все равно спасибо за то, что извинились. Я достаточно доверяю вам, чтобы позволить отчитываться тогда, когда вам это нужно. Решить иначе значило бы усомниться в вашей профпригодности.
Кальпурния не удержалась от крамольной мысли, что это не помешало ему проверить копии доставленных ей сообщений, но она выбросила ее из головы, кивнула и прошла мимо орудийной платформы, чтобы посмотреть вниз, на «Носорогов», дожидающихся ее. Ведущий арбитр Баннон, стоящий на верхнем люке головного транспорта, отдал ей честь.
— Конечно, сейчас я противоречу сам себе, отдавая вам прямую инструкцию. Не то чтобы это приказ, но я хочу лично донести до вас суть процедуры, которую я ввел в действие.
— Более строгое соблюдение безопасности, — сказала она.
— Верно. Пожалуй, я понимаю, почему вы вчера решили пройтись пешком через квартал Ремесленников, и вижу в этом смысл. Но это новое нападение больше смахивает на открытие кампании, а не на отдельное покушение. Поэтому хватит. Не стану притворяться, что вы можете делать свое дело в бункере, закутанном в пустотные щиты, но бродить пешком с другим генералом-арбитром и одним лишь пешим отделением в качестве охраны вы больше не будете. — Он указал вниз, на вереницу «Носорогов». — Высокопоставленные Арбитрес ездят на транспорте с полным эскортом. Здесь представлен необходимый минимум. Младшие офицеры и патрули выйдут в больших количествах. Официально озвучу эту директиву позже, но сейчас я хочу удостовериться, что конкретно вы ее усвоили.
— Потому что я — неизвестная переменная.
— Не совсем неизвестная, но да, и это тоже. Кроме того, вы были целью первой атаки и будете очень заметно выделяться, возглавляя ответные меры Арбитрес. Вы станете первоочередной целью, Шира.
— Понимаю, лорд-маршал.
Она отсалютовала ему, отвернулась и спустилась к люку «Носорога».
Ночь была безветренная, и дым от пожара оказался заперт между стеной Августеума и круто уходящим вверх склоном. Бурая дымка вокруг врат Аквилы делала желтый солнечный свет еще более мутным, и в нем висел тот странный густой горько-сладкий запах. Как только Кальпурния почувствовала грязный воздух, к ней вернулись мрачные воспоминания.