– Если тебе сейчас страшно, я боюсь представить, что будет когда я перестроюсь на самый высокий ряд.
– Просто не надо так резко, хорошо? – Кас нервно посмотрел на навигационную систему – голо-панель, которая показывала, что им оставалось лететь еще пятнадцать минут до места назначения. Кас молился, чтобы эти пятнадцать минут прошли спокойно.
Они пролетели несколько кварталов. Небоскребы становились все выше и выше, пока они не оказались на большом открытом пространстве. Справа от потока располагался двухъярусный парк с деревьями, кустарниками, небольшими прудами и водопадами. В центре этого парка стоял огромный фонтан, в центре которого находился монумент в виде космического корабля, который по дуге взлетал вверх. Монумент был выполнен из светоотражающего металла, от чего солнечные лучи отражались от него в виде солнечных зайчиков, которые пытались поймать бегающие туда-сюда детишки.
Слева возвышалось здание, состоящее из двух башен, соединяющихся между собой крытыми переходами. Одна башня была выше, заканчиваясь тонким шпилем, пронзающим небеса. У основания башни сливались в одно здание в виде шестиугольника, от вершин которого расходились в виде лепестков павильоны с изогнутой дугой крышами.
– Это здание сената и правительства, – произнес Лютер, заметив интерес друга. – Место, где вершатся наши судьбы.
– Выглядит… потрясающе, – Кас не мог оторвать глаз.
– Еще бы, – фыркнул его друг.
Они пролетели еще несколько кварталов и спустились на ряд ниже, к самой земле. Остановившись у нужного здания, Кас через окно авиокара увидел яркую неоновую вывеску, на которой курсивом выведено «Небула».
– Отлично, жди здесь, – произнес Кас и уже собрался выходить.
– Воу, стоять, – Лютер дернул его на плечо назад, от чего Кас хлопнулся обратно на сиденье. – В смысле «жди здесь»?!
– Она не будет с тобой разговаривать. Она ясно дала понять, что будет разговаривать только со мной.
– Но я не могу просто взять и отпустить тебя туда одного, потому что во-первых, ты только вернулся, а во-вторых, ни черта не помнишь.
– Это просто бар, – вспылил Кас. – Я бывал уже в барах, в этом нет ничего сложного. Просто подожди здесь, мама-утка.
Кас вылез из авиокара как можно скорее, пока Лютер не успел придумать ответ на его заявление.
– Это я-то мама-утка?! – полетело ему вслед.
Кас вошел в раздвижные двери и оказался в полутьме бара, освещаемой неоновыми лампами и небольшими круглыми светильниками на столах. Но здесь оказалось уютно, играла приятная музыка, и пахло выпечкой. Самые хорошо освещенные места располагались у барной стойки, над которой висели небольшие круглые стеклянные светильники.
День еще был в самом разгаре, поэтому людей в баре находилось немного. Кас заметил девушку со знакомой прической, сидящую за одним из столиков в углу.
Атея сидела, подперев подбородок рукой, и смотрела что-то у себя в голо-планшете. Она была одета в свободную блузку на пуговицах бежевого цвета и темно-кофейные брюки прямого кроя, что создавало контраст с тем образом строгого офицера, который Кас видел ранее. Он подошел к ней и сел напротив.
– Привет, – тихо поздоровался он, боясь отвлечь от того, чем бы она ни занималась.
– Привет, – она вскинула голову и слабо улыбнулась, окидывая его взглядом с ног до головы. Она отключила планшет и отодвинула его в сторону. – Не ожидала тебя так скоро.
– Э, я спешу, – неуверенно ответил Кас.
– Разумеется, ты всегда спешишь, – она закатила глаза.
К ним подъехал робот-официант в виде цилиндра с механическими манипуляторами и столешницей для подносов.
– Могу я принять ваш заказ? – раздался откуда-то изнутри робота механический голос.
– Два ниуранского пива, пожалуйста, – Атея сделала заказ быстрее, чем Кас успел вставить хоть слово. Робот-официант пиликнул и с характерным жужжанием поехал к барной стойке, за которой работал андроид-бармен, выглядящий в точности как человек, если бы не металлический оттенок кожи.
– Здесь есть пиво? – удивился Кас.
– Пиво есть везде, где ступила нога человечества, – ответила Атея и нахмурилась. – Мне казалось ты об этом в курсе.
– Да, прости, у меня небольшие проблемы с долгосрочной памятью, – признался мужчина, после чего повисла неловкая тишина.