— А что с дедом? — спросил Арден, внезапно вспомнив о главном. Его голос звучал настойчиво, почти требовательно, словно он боялся, что Каэлион уклонится от ответа.
Каэлион задумчиво посмотрел на него, его полупрозрачное лицо оставалось невозмутимым, но в глазах читалась глубокая печаль.
— Ты обратил внимание на то, чем Гарвин убил демона? — спросил он, не отвечая напрямую.
Арден нахмурился, пытаясь вспомнить тот момент. Он никогда не видел этого молота раньше, но образ был четким, словно выжженным в памяти.
— Это был какой-то молот, — произнес он медленно. — Очень странный. Похоже, боевой. Я такие никогда не видел.
Каэлион кивнул, словно ожидал именно такого ответа.
— Это не просто боевой молот, — сказал он, и его голос стал тише, будто он боялся, что их могут подслушать. — Великие братья — Гефейрос и Прометион в Стальгарде жили этим проектом. И он держался в огромном секрете. Это то, что они называли "молот одного удара".
Арден замер, его глаза расширились. Он чувствовал, как каждое слово Каэлиона открывает перед ним новые, пугающие горизонты.
— Основная задача молота — объединить искру владельца молота и жертвы, — продолжил Каэлион. — Происходит гибель материальной составляющей обоих. Но волновая, объединенная искра, ведомая волей владельца молота, встраивается в корпускулярно-волновую структуру близкого владельцу человека. И не просто человека, а ребенка. В структуру взрослого такое изменение внести нельзя.
Арден ошарашенно молчал. Его мысли метались, словно загнанные звери. Он пытался осмыслить услышанное, но это казалось слишком невероятным, слишком сложным для понимания.
— Мы не успели испытать молот, — продолжил Каэлион после некоторой паузы. Его голос звучал задумчиво, словно он вспоминал давно забытые события. — Это был эксперимент, который мог изменить всё... но мы так и не довели его до конца.
Арден смотрел на него, чувствуя, как каждое слово становится все более тяжелым, словно камни, падающие в бездонный колодец. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.
— Молот и мой меч — это две стороны одной медали, — внезапно переключился Каэлион, и его голос стал ровнее, будто он решил сменить тему, чтобы объяснить что-то еще более важное. — Меч должен был обладать своей волей. Понимать, кому он будет служить, а кому нет. Меч — это сложный боевой механизм, который впитывает искру врага и передает ее память Душе меча...
Каэлион замолчал, глядя на Ардена. Его полупрозрачная фигура казалась одновременно реальной и призрачной, а в глазах читалась древняя усталость. Он грустно улыбнулся, и эта улыбка была полна печали и сожаления.
— В момент моей смерти меч активировался, — произнес он, и его голос стал чуть тише, почти шепотом. — И теперь мой меч и его воля — это я...
Арден почувствовал, как холод пробежал по спине. Он снова посмотрел на ножны, лежащие на алтаре, и вспомнил огненно-кровавые руны на клинке. Теперь они казались ему живыми, словно пульсирующими энергией.
— Молот? — спросил Арден, пытаясь вернуть разговор к предыдущей теме.
Каэлион кивнул, его взгляд стал серьезнее.
— У молота нет воли, — ответил он. — Его задача — передать память врага ребенку, а личность взрослого нужна для того, чтобы дать ребенку шанс выстоять против личности врага. Это опасный процесс. Ребенок может не справиться. Но если он выживет... то получит знания, опыт и силу, которые невозможно получить другим способом.
Арден замер, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее.
— У тебя скоро начнут просыпаться воспоминания, — сказал Каэлион, его голос стал мягче, но в нем чувствовалась тяжесть. — Ты должен получить память Гарвина и его врага.
— Но это не всё, — произнёс Каэлион, и его голос стал ещё более серьёзным, почти тревожным. Он наклонился вперёд, словно хотел быть ближе к Ардену, чтобы тот точно услышал каждое слово. — Похоже, структура демона встроилась в твою волновую структуру не так, как мы ожидали…
Арден замер, его сердце сжалось от предчувствия чего-то большего, чем он мог вообразить. Он почувствовал, как холодный пот стекает по спине, а дыхание становится прерывистым.
— Ты получил возможность входить в резонансное состояние темной материи, — продолжил Каэлион. Его глаза светились мягким голубоватым светом, но теперь в них читалась настороженность. — То, что ты называешь измерением теней. Этой способностью обладают некоторые жители других миров, но мы… никогда.
Арден молчал, его разум пытался осмыслить услышанное. Измерение теней? Это не просто странное состояние, которое он считал своей уникальной особенностью? Это что-то большее, что-то, что вообще не должно было случиться?