Напротив нас на полулежанках распластались богатеи. В тени, окруженные своими слугами, они пили, ели фрукты и смеялись. Я не слышал их шуток, но смею подумать, что они были либо тупыми, либо высокомерными. От одного их смеха мне хотелось каждому сломать челюсть. Мерзкие богатеи, которые физически находились ниже нас, но все равно смотрели свысока.
На подиум перед нами вышел еще один мужчина. Я его раньше не видел. Те двое с палицами стояли по краям. Охранники. Мелкие сошки, а строили из себя важных писек.
— Приветствую вас всех, добрые господа Столицы! Я, ваш покорный слуга Мерес, смею представить новую партию рабов, только что выкованных из затвердевшего эфира. Крепкие, сильные, выносливые! В самый раз, чтобы сражаться на арене!
— Или работать в поле! — выкрикнул один из богатеев, и все остальные поддержали его смехом.
— Это уже вам решать, господа, — Мерес хихикнул. Гребанный торгаш. Видимо, он главный, кто похищает вновь прибывших для игры гладиаторов и продает их здесь. Хороший бизнес, когда товар не нужно покупать.
Торги начались. Богатеи обсуждали между собой кого купить, тыкали в нас пальцами и выкрикивали разные суммы. Все, как на аукционе, только товар — это мы. Все бы ничего, я даже уже свыкся со своим положением, но я услышал нечто странное — будто некоторые из богатеев покупают нас не для арены, а для личных утех, работы на их предприятиях или вообще просто в качестве слуг.
— Какого х…
— Я тоже удивлен, — вдруг я услышал шепот Гордона. — Я думал, что это все ланисты или их спонсоры, но что-то тут ареной и не пахнет.
В какой-то момент, пока я пытался понять, что здесь вообще происходит, один из богатеев указал на меня и предложил цену в двадцать вуанов.
— Кто-нибудь предложит больше? — спросил у толпы Мерес.
— Он же человек, — мерзкий картавый голос у этого богатея, который хихикал, будто задыхается. — Кто за него предложит больше? Двадцать вуанов это их предел.
Вот тогда я был в ступоре. Все богатеи, что здесь сидели были людьми. Ну как минимум выглядели они точно также. Или количество вуан в кармане делает тебя уже не человеком, а богом или просто возвышенным существом?
— Могу предложить тридцать вуан, — сказал другой богатей. Его тембр голоса был весьма суровым, будто он из другого теста сделан, нежели картавый.
— Зачем он тебе, Слинт? Ты его на арену выпустишь что ли? — картавый все хихикал.
— На арену? Нет, конечно. У меня поля пшеницы и винограда есть за моим лудусом, туда его отдам работать.
— Сам там работай, кучерявый, — я не выдержал и выкрикнул из строя.
На минуту среди богатеев была мертвая тишина, после все они разразились диким смехом.
— Я договор подписывал не для того, чтобы на ваших полях горбатиться, а чтобы на арене выступать, — я думал, что в этот момент выгляжу достойно, отстаивая свои права, но все во мне видели лишь клоуна. Ненавижу клоунов.
— Внимательнее нужно было читать договор, дорогуша, — выдавил сквозь смех картавый. — По-вашему же договору, в пункте сто пятьдесят восьмом вы соглашаетесь с со всеми законами Столицы. А в столице есть такой закон, что любой житель другого мира империи может быть порабощен. А также в сто восемьдесят девятом пункте написано, что вы согласны на иные способы заработка, помимо арены.
Я снова был в ступоре. Я молчал, словно мне рот залили раскаленным воском. Они что, на ходу придумывают эти пункты в договоре? Как это возможно, что, подписывая договор с распорядителями игр ты оказываешься не на арене, где почет и слава, а на пшеничном поле, где жалость и уныние?!
— Я пришел сюда на арену, — выдавил я из себя. — И буду сражаться на ней…
— Он меня утомил, — картавый замахал возле своего лица веером или чем-то похожим на него. — Он веселый, но невыносимо душный.
Мерес кивнул одному из своих охранников и тот подошел ко мне, вывел меня из строя и со всего маху ударил своей палицей мне в живот. Такой удар я не выдержал и мигом оказался на коленях, задыхаясь и жадно глотая воздух.
— И запомни, раб, я тебя покупаю за тридцать вуан, чтобы ты сдох, работая в моем поле. А если не будешь слушаться, то мои люди годами тебя будут пытать, пока ты не сдашься и не пойдешь работать. Я сделаю все, чтобы мои вложения в тебя окупились с лихвой.
Я корчился от боли, все еще валясь на коленях. Подняв глаза, я увидел мерзкую ухмылку Слинта, который уже готовил свои тридцать вуан. Я не для того проделал весь этот путь, чтобы сдохнуть в рабстве у такого говноеда. Я попытался встать, чтобы дать отпор и либо меня сегодня купит нормальный ланиста, который отправит на арену, либо сдохну в попытке и заберу кучерявого и картавого с собой. Я уже начал поднимать руку для заклинания, как увидел другого человека, который поднял руку.