— Нет, госпожа, в своем мире я не был рабом. Я был тем, кто пострадал от войны с империей больше всего. Моя семья оказалась уничтожена войсками его императорского величества. Я десять лет тренировался, в надежде на то, что когда-нибудь мой мир восстанет, но он лишь сильнее погряз в империи. И с моими навыками я не придумал ничего лучше, чем пустить их в дело здесь на арене. И, судя по моим успехам, у меня это не плохо получается.
— Интересная история.
— Я бы сказал очередная. Тут на кого не посмотри, тоже пострадавший от войны, который не нашел себе места в своем мире.
— А что потом? Когда ты станешь чемпионом арены, то, что ты будешь делать дальше?
— Я так далеко еще не думал. У меня есть минимум десять лет, чтобы подумать над этим вопросом.
— Ну да…
Я вел Инну по лестнице вниз до первого этажа, где мы вышли в обеденную зону. Я ей показал и рассказал, как гладиаторы проводят свой день. Показал тренировочную арену, тренировочное оружие, некоторые магические заклинания, которыми я пользуюсь в бою и много всего остального. Инна была довольна моим представлением. Она шутила и смеялась, будто смогла расслабиться и ей было комфортно. Почему «будто»? Да потому что она из высшего света, а я раб. В том представлении, в котором оно понимается в Столице. Я впервые за долгое время почувствовал себя свободным человеком, который на равных среди других людей на этой планете. И мне понравилось это чувство. Это похоже на новую цель – стать равным другим людям, чтобы они не смотрели на меня, как на грязное животное, а восхищались мной, как прекрасным представителем человеческого вида. Хотя… Это лишь временное помутнение. Закончится этот разговор, закончится вечер и мне снова будет плевать на чужие мнения.
После экскурсии по внешним местам, где живут гладиаторы, Инна захотела, чтобы я показал ей нижние этажи и свою комнату. Учитывая ее откровенный наряд, я догадывался чем она хочет все закончить. Но пока не знал, как я на это отреагирую, когда она попросит или прикажет прямо.
Спускаясь вниз, Инна отметила, что у нас довольно светло. Я рассказал ей про магические светильники, которые освещают наши комнаты беспрерывно. Инна была удивлена, потому что даже в ее доме нет такого количества магических светильником, чтобы освещать такие большие помещения. Меня это тоже удивило. Неужели господин богаче Инны?
— А это что? — вдруг спросила Инна, тыкая пальцем на единственное темное помещение на нижних этажах.
— Это темница, госпожа. Всех непослушных или провинившихся гладиаторов держат именно здесь. Либо перед казней, либо перед продажей. На моей памяти здесь не было никого. Но я сам заходил сюда и мне становилось не по себе от одного только вида данного помещения. Давайте не будет распространять ваше любопытство на эти ужасы.
— Я люблю ужасы.
— Я тоже так думал, пока не оказался здесь. Вот вы любите виды запекшейся на стенах крови, застрявших оторванных ногтей в трещинах стен, вырванных с кожей волос в углах и дерьмо, наваленное от страха и боли?
— Звучит не сколько ужасно, сколько мерзко. От этой картины должен исходить ужасный запах, но я ничего не чувствую.
— Заклятие удерживает эту вонь. Если зайдете внутрь, то я сразу увижу, чем вы сегодня ужинали.
— Ну уж нет, — Инна поморщила нос. — Лучше спроси, я так расскажу.
Дальше я повел ее в свою комнату, чтобы показать, где и как гладиаторы проводят свое время, свободное от арены и тренировок. На самом деле показывать было особо нечего. Моя комната была пустая. Лежанка, набитая гусиным пухом. Небольшой стул и стол, на котором располагались чернила, чистая бумага и несколько свечей.
— Зачем гладиатору чернила? — удивилась Инна.
— Я попросил у господина. Люблю сочинять всякие истории. В свое мире до войны я был историком и писателем, поэтому часть подобного образа жизни вошла в привычку. Иногда я что-то сочиняю, записываю и откладываю в долгий ящик.
— Можно что-нибудь почитать?
— Может в другой раз, — я улыбнулся и засмущался. Не ожидал такого ее интереса к моей личности. — Я еще ни разу никому не показывал и думаю, что пока не готов.
— Как скажешь, — Инна заняла место на моей лежанке в полулежачем состоянии, уперевшись в руку. Она легла так, что ее нога вместе с ягодицей были практически голые и спереди я видел, что под ее платьем ничего нет. Буквально это видел. — Я не настаиваю.
Инна побегала глазами еще немного по моей комнате, пока я стоял как истукан и откровенно глазел на нее. Фигура, что надо. Давно я не видел красивую человеческую фигуру и, видимо, соскучился по этому виду.