— Интересный ты человек, Виктор. Я видела твое каждое выступление. Даже на подпольных играх, но не могла понять, что тобой движет. Ты буквально вгрызаешься в глотку противнику, будто у тебя есть высшая цель, чтобы пройти арену полностью или дойти по определенного этапа. И мне кажется, что сегодня ты был со мной не откровенен. Не полностью.
— Видели меня на подпольных боях? — моему удивлению не было предела. — Так это вы хотели меня вывести из игры?
— Да, хотела. Мне показалось, что игры не для тебя. Я видела твои глаза, видела сколько в них боли, сколько сожаления от убийств. Знаешь, я редко встречаю на арене тех, кому не хочется убивать, но все они рано или поздно убивают в себе свою человечность. Я не хотела, что ты сделал с собой тоже самое. И думаю, что еще не поздно. Да, ты пытаешься радоваться каждой победе, но я все равно вижу в тебе сомнение после каждого твоего убийства. А когда в последнем бою погибла твоя союзника, то ты чуть не разрыдался там, стоя на песке в крови.
— И что, это ваше оправдание, что хотели спасти мою человечность? Мне кажется это не вам решать кого спасать, а кого нет.
— Как это не мне? Я распорядитель игр, от моего решения зависит очень много жизней, — она усмехнулась, но увидев мое серьезное выражение лица, тоже перестала улыбаться. — Я прошу прощения за тот случай. Правда, я раскаиваюсь. Как бы то ни было, я, в отличие от моих коллег, вижу в гладиаторах не просто мясо на убой, а личности. В каждом из вас. Поэтому мне важно спасти всех вас. Так уж я устроена.
— Ваш дед основал эти игры на арене. А вы теперь разрушаете его наследие?
— Не разрушаю, а выбираю для этого подходящих существ, чтобы они сожалели о своем выборе.
— Я не сожалею.
— Себе хотя бы не ври, — она села на край лежанки и подвинулась чуть ко мне.
— Что вы сейчас от меня хотите?
— Тебя. Хочу еще с тех пор, как ты выступал на подпольных играх. Я видела тебя, Митгарский зверь, и понимала, как подходит это прозвище тебе. Ты стоял на том каменном полу, с ног до головы в крови своего врага. Израненный, ты все равно смог найти решение победить. Это заводит. Чертовски заводит. Я хочу такого же животного секса с тобой, каким был твой бой.
— У меня есть женщина.
— А эта женщина может помочь тебе в будущем, когда кто-то на арене снова будет обращаться с тобой не справедливо? Эта женщина на столько же влиятельна, как и я? Виктор, как я уже сказала, я знаю, что ты мне не рассказал всю правду по поводу своего пребывания на играх, поэтому, возможно, в будущем тебе понадобится моя помощь. И, опять-таки, возможно, я тебе ее окажу, потому что сегодня ты не отказал мне в моей маленькой просьбе.
Ситуация и правда патовая. Я думал, что мои отношения с Маликой приведут к разногласию с Зелеными, но сейчас сексуальная женщина человеческого вида, имеющая огромное влияние в мире, который я хочу изменить, предлагает мне сделку, которая поможет мне в моей цели, но может разрушить личные отношения. Что же для выше? Цель или честь, достоинство и совесть?
— Вы правы, госпожа, ваша поддержка и правда стоит гораздо большего, чем просто секс. Поэтому я с легкостью заплачу эту цену.
Я откинул Инну на лежанку, снимая с нее платье. Боже, как же она горяча… Инна поддавалась каждому моему действию. Я поцеловал ее и вошел в нее сразу же, как она стала мягкой и влажной. Грубо, жестко, по животному, как она и просила.
По самой великой случайности, Малика захотела ко мне зайти, думая, что я уже вернулся со званного ужина господина и скучаю по ней. Картину, которую она увидела в моей комнате и представлять не надо – все и так понятно. Но смею заметить, поступила она довольно взросло. Она просто ушла, закрыв за собою дверь. Даже не хлопнула ею. Теперь меня ждет очень серьезный разговор и, возможно, он будет последний с Маликой. Что ж, в этом есть и свои плюсы – теперь я смогу полностью сосредоточиться на своей цели. Хотя кого я обманываю?! Буду унижаться и извиняться до тех пор, пока Малика меня не простит, потому что я просто не могу уже без нее жить.
Глава 26
Когда-то очень давно отец учил меня быть мужчиной. Он все время твердил, что главная задача мужчины – заботиться о своей семье и в первую очередь о своей женщине. Как Ева была частью Адама, так и любая женщина для мужчины является частью его самого. И о ней нужно заботиться, а это самое сложное испытание в жизни. Он был не прав. Самое сложное не заботиться о женщине, а извиняться перед ней.
Когда Малика увидела меня в объятиях Инны, я понял, что следующий день будет самым сложным для меня. Ведь мне предстояло объясниться перед Маликой и еще как-то умудриться сохранить наши с ней отношения. Дроу была определенно настроена на другое.