В главе «Гражданская война в Сибири», как и в остальных, не все можно прочесть, о том или ином событии приходится догадываться, дописывать недописанное, домысливать и досочинять оборванные на полуслове фразы. Чаще всего это относится к участникам событий. Многие имена заляпаны кляксами, искажены помарками, биографии скомканы, в них не соблюдены пропорции. В частности, смерти Колчака уделено больше места, чем гибели Стрижак-Васильева. Но мне не хочется подправлять историю и воссоздавать картину смерти своего героя. В этом нет необходимости, тем более что в указанном пробеле есть определенный смысл. Ведь история, не гнушаясь случайностями, все же ориентируется на закономерности. А исходя из этого, легко понять, что смерть главы сибирской контрреволюции более характерна, чем его жизнь. Поэтому она более подробно освещена и на страницах истории.
Колчак закончил свой кровавый путь по воле революции, ревком лишь сформулировал это. А Стрижак-Васильев погиб по воле случая. Для одного закономерна смерть. Для другого - жизнь.
В феврале 1920 года «верховный правитель» не был уже нужен ни разгромленной белой гвардии, ни интервентам, ни самому себе. А Стрижак-Васильеву предстояло еще многое: разгром Врангеля и белополяков, восстановление разрушенного гражданской войной народного хозяйства молодой республики, строительство Шатурской электростанции и Волховской ГЭС, ликвидация неграмотности, Магнитка, ХТЗ…
Ему суждено было жить. Однако он погиб…
Но погиб ли?
В нем жили расстрелянные колчаковцами в 1919-м Нейбут, Масленников, Рабинович, Вавилов и тысячи других коммунистов, а сейчас он сам живет в большевиках, пришедших ему на смену.
Ведь в феврале 1920-го рядом со станцией Иннокентьевской был похоронен не Стрижак-Васильев, а лишь его тело. Сам же он продолжает свою жизнь большевика, без остатка отданную революции.
ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА
ВОСТОЧНОСИБИРСКОЙ СОВЕТСКОЙ АРМИИ
10 февраля. 10 часов утра. Наши части перешли в наступление и заняли Военный городок. Взяты пленные и много подвод. Наступление на Иннокентьевскую и Батарейную продолжается.
10 февраля. 12 часов дня. Ст. Иннокентьевская занята нашими частями… Захвачено много пленных, винтовок, патронов, лошадей, фуража…
Преследование и дальнейшее очищение района от каппелевцев продолжается.
На путях отхода противника начальником боевых сил высланы кавалерийские отряды, которые беспрерывно тревожат противника, не давая ему ни минуты покоя.
Забайкальские дружинники и партизаны, формируемые тов. Калашниковым, готовы встретить отступающих каппе-левцев.
ПРИКАЗ
ИРКУТСКОГО ВОЕННО-РЕВОЛЮЦИОННОГО КОМИТЕТА № 26
от 10 февраля 1920 года
1. Ввиду минования для г. Иркутска непосредственной опасности со стороны каппелевских банд осадное положение с момента опубликования сего приказа снимается, с оставлением города на военном положении…
Председатель ревкома Ширямов.
Члены: Левенсон, Сноскарев.
Управляющий делами Оборин.
ТО, ЧТО ПРИНЯТО НАЗЫВАТЬ ЭПИЛОГОМ…
Войцеховский не смог взять Иркутск. После ожесточенных и кровопролитных боев каппелевцы были разбиты наголову. Стремясь прорваться в Забайкалье к атаману Семенову, одна группа белых двинулась на север, а другая, перейдя линию железной дороги у станции Иннокентьевской, обогнула Иркутск с юга.
Многие каппелевцы сдались в плен, многие погибли в боях с партизанскими отрядами. И только кучка добралась до Читы.
Иркутск готовился к торжественной встрече Красной Армии. И 7 марта 1920 года через сделанную изо льда триумфальную арку в город первыми вступили бойцы 262-го Красноуфимского стрелкового полка Пятой советской армии.
Но неотправленные письма Стрижак-Васильева, обнаруженные вместе с другими его документами у взятого в плен поручика Дербентьева, нашли своего адресата только в конце марта…
Старый большевик, помогший гардемарину Стрижак-Васильеву стать профессиональным революционером, Андрей Парубец, прочел их в Красноярске.
Помимо писем, в полевой сумке Стрижак-Васильева были мандаты Сибревкома, Реввоенсовета Пятой армии и Иркутского военно-революционного комитета. В той же сумке заместитель начальника политотдела армии обнаружил и почти новую, в кожаном переплете записную книжку убитого.
Он осторожно раскрыл ее желтыми от махорки пальцами. На первой странице торопливым почерком Стрижак-Васильева было написано: «Перед отъездом из Иркутска на фронт беседовал с мадьярами. Бойцам роздали анкеты. Франц сказал: «Зачем? В революцию каждый должен суметь ответить только на три вопроса: зачем родился, для чего живешь и во имя чего будешь умирать?» Эти три вопроса действительно охватывают все. Но почему только в революцию?»