«Я тебя прикрою», — передал ему я, а он ничего не ответил.
Стало неприятно, опять отец не рассматривает меня всерьёз. Пусть так. Сидеть в корабле я не смог, да и вдруг понадобится моя помощь. Осторожно высунулся из корабля, увидел, что Хан засел рядом с погрузчиком, и, скрываясь, наблюдал за Андромахой и его людьми. Лязгание металлических ботинок о пол бродило по просторному помещению звучным эхом. Враги шли из другого конца ангара к своему кораблю, который теперь почему-то стал видимым.
Враги. Убийцы, готовые взорвать станцию с тысячами людей. У меня не может быть с этими извергами ничего общего. Хорошо, что отец не такой. Как и многие другие имперцы.
Я тихо спустился к десантнику.
— Пытался подорвать их суденышко, но получилось только сломать стелс, — тихо сказал Хан, и сквозь стекло шлема я увидел его напряжённое лицо. — У меня приказ задержать этого урода, а ещё защищать тебя. Вернись на корабль, Трой.
— А мне нужно защищать отца, — ответил я, доставая пистолет.
— Твой отец прямо Оби Ван, — буркнул Хан. — А ты просто пилот и милашка, как ты ему поможешь?
Я даже сразу не нашёл, что сказать. В те секунды, пока висело молчание, за погрузчиком что-то взорвалось. Он качнулся, проехал полметра боком. Меня откинуло на Хана, я ударился плечом о ящик. Пространство вокруг быстро заволакивало дымом. Взрывы послышались в других частях ангара.
— Черт, — прорычал Хан.
Ничего не было видно даже на расстоянии вытянутой руки. Как ни странно, я испугался больше за отца, чем за себя.
«Папа, перестань играть в одинокого рейнджера. У тебя катана. Давай в «семь самураев»? Сделаем это вместе? Сообща?», — отправил я ему сообщение на нейросеть, думая, вдруг он отреагирует на шутку. Он любил, как старый чёрно-белый фильм Куросавы, так и новые экранизации.
Сердце отчеканило в рёбра барабанной дробью. Отец не отвечал.
— Они пробуют скрыться по-быстрому, — проворчал Хан. — Дым какой-то ноу-хау. Датчики бронескафа сквозь него не видят.
«Подсвети живые объекты в пределах видимости и смоделируй окружающее пространство», — попросил я у нейросети.
В пелене дыма сначала загорелись красные точки, затем кое-где появились очертания предметов и стен в виде зелёных полос.
— Я вижу их, — сказал я Хану.
«Отец, как ты?», — передал я сообщение на его сеть. Ответом снова послужила тишина.
— Говори направление, — сказал Хан.
— Они сейчас примерно в тридцати шагах справа, за рудовозом, — сказал я.
— Хорошо, двигаем туда, если что-то будет меняться, сообщай, — произнёс он, отдаляясь от меня.
Передвигаться на ощупь было сложно. Догоняя Хана, я споткнулся о какой-то выступ на полу, едва не упал. Судорожно вздохнул. Яркий луч пронзил дым, я нырнул к полу. Шипящие звуки ввинчивались в уши, пространство рядом окрашивалось желтыми вспышками. Я жался к холодному металлу и осторожно глядел перед собой, туда, где мельтишили три красные точки.
Стреляющие враги.
«Не застревай на месте, перемещайся, если уж влез!» — от отца пришло сообщение, я едва успел его прочитать.
Пусть тон сообщения показался мне недовольно-назидательным, я был счастлив, что отец мне ответил. Но отец прав, я здесь застрял. Нужно уходить.
Пользуясь подсказками нейросети, я кувыркнулся за какой-то бак, затем за гору деталей от корабля.
«Я их отвлеку», — передал ему ответ я, и был уверен, что он поймёт. В сердце теплело от мысли, что мы с отцом сражаемся вместе.
«Откуда лучше выстрелить, чтобы поразить как можно больше целей?», — сделал я запрос нейросети.
«Если сдвинуться влево на четыре метра, — перед глазами в сером дыму зеленым высветилась небольшая арка двигателя. — Можно стрелять с пола по ногам, пострадают трое человек», — пришёл ответ.
Я переключил пистолет на автоматическую стрельбу, и побежал, быстро дыша, выжимая лучшую скорость.
Обжигающая боль в бедре застала меня врасплох. Я заглушил крик, рвущийся из горла. Попали. Слишком медленно бежал. Но я не остановился, преодолел ещё несколько шагов влево, лёг на пол и открыл огонь.
Послышались крики, шлепок падения чьего-то тела. Хотя бы одного вывел из строя!
Где-то из-за моей спины раздались ещё выстрелы, потом крики. Наверное, это Хан стрелял. Пользуясь коротким затишьем, он перебрался ко мне.
«Андромаху беру на себя, не вмешивайся» — пришло сообщение от отца.