Чудом я удержала руки ровно. Не налила слишком много. Сердце стало тяжёлым, как кусок свинца. Пираты вокруг превратились в бледных истуканов. Костяшки моих пальцев побелели от напряжения.
Но я смогла. Руки держали трубку так ровно, словно сделаны из металла. Я знала свою ответственность — заставить остальных поверить, что бессилие в прошлом.
Коричневая жидкость медленно текла по трубочке к чернеющему отверстию в монолите коробки. Ещё немного. Мы укладываемся в десять минут. Сейчас главное, чтобы Трой задержал Андромаху. И внезапно всплыла мысль, которую я гнала от себя. А что, если Трой погибнет? Я боялась этого больше, чем взрыва бомбы в наших с Альдо руках. Нет. Он не подведёт. Должен. Пусть фортуна улыбнётся и мне. Пусть наша надежда не окажется обманом…
Жидкость доползла до монолита и просочилась внутрь. Что-то в нём зашипело, и я приняла это за добрый знак.
Даже расслабленно выдохнула, как раздался оглушительный хлопок, волна обжигающего жара подхватила меня и отбросила в темное ничто.
Глава 22. Гуманистический бред
— Трой~
Что отражалось в зелёных глазах убийцы? Холодное тускло-белое освещение лампы над кораблем, пульт, который он держал перед лицом. Я.
Эта секунда тянулась долго. Моя ярость смешалась со страхом за Принс. Остыла, возвращая ясность рассудку. Я крепче сжал рукоять катаны отца.
Нас обступал сумрак. Вырванные из темноты острия проводов и грани контейнеров безжалостно поблескивали. Где-то в ангаре раздались шипящие звуки стрельбы. К Андромахе наверняка спешили его люди. Я не оборачивался, очень надеясь, что Сантьяго уже рядом. Или хотя бы Катран поможет.
Андромаха не жал на кнопку. Ясно. Он блефовал. Проверял мою реакцию. Но какая у меня, уже выжатого до предела, могла быть реакция? Я так и стоял. Пялился на пульт и ждал.
— Ну давайте, взрывайте… — сказал я и увидел микродвижение его пястных костей.
Я успел не только заблокировать выпад Андромахи, но и провёл контратаку, едва не выбивая пульт из его второй руки. Он не глядя убрал его в карман и впервые взглянул на меня… как-то серьёзно.
— Хочешь, чтобы твой папочка стал свидетелем ещё одного твоего поражения? — сказал он, кивая на голову моего отца. Его серые глаза будто действительно следили за мной. Смотрели на мой поединок.
Теперь даже если я проиграю, он не выйдет из зала. Так и будет лежать, прижавшись щекой к ледяному полу. Горький вкус разлился во рту.
Я провёл быстрые атаки, рубящий слева, сразу секущий снизу вверх. Андромаха отскочил, но тут же напал на меня так, что я едва успел заблокировать. Отшагнул к черному контейнеру.
— О… эти ваши сорев-внования просто цирк. Какая-то академическая гребля, — засмеялся Андромаха, подходя ко мне. — Ты такой предсказуемый. Такой рафинированно честный.
«Никто не будет играть с тобой честно, когда на кону жизнь», — слова Сантьяго мелькнули в голове.
Андромаха провел ещё серию атак, норовя попасть мне в голову, пришлось отступать. И вдруг его меч в рубящем ударе лёг так знакомо, метя в шею. Стойка была такая же.
Уходя от атаки, я сделал так же, как Винсент в последнем нашем бою сделал мне. Наступил противнику на ногу. Железный ботинок Ласейраса сломал Андромахе пару костей. Хруст приятно лёг на слух. Секундное удивление в глазах врага. Я ударил его кулаком в живот, следом гардой катаны в нос. Крутанулся для замаха. Такой шанс вспороть ему глотку.
Но если бы я это сделал, остался бы собой? Тем, каким хотела видеть меня мать? Тем, которым я хотел видеть себя сам? Разве должен умолкать в моей голове голос Канта?
Человек не может быть средством. Даже средством отмщения.
Вместо глотки мой меч полоснул Андромаху по ноге, оставляя глубокий разрез под коленом. Как подкошенный он рухнул на пол. Брызги крови на металле приносили мне мрачное удовольствие.
Но что с Андромахой делать? Он убийца моего отца, и мне хотелось… чтобы он страдал. Это было ужасное, едва контролируемое желание. Я не должен был такое себе позволять.
«Если кто-то обидел тебя, не стоит обижать в ответ. Станет только на одного обиженного больше», — звучал из памяти голос матери.
«Что б тебя! Мама, этот урод убил отца…», — спорил с ней в мыслях я. Одно дело простить Принс за нападение, издёвки команды десантников, мальчишку, что загнал меня в ловушку. Но простить того, кто отрубил отцу голову? Да и останься Андромаха в живых, он не отступится. Так и будет преследовать меня, а значит, и Принс.
«Трой ответь Смарту, все бомбы обезврежены, кроме той, что у тебя в кармане», — передал по связи Смарт.