Вот опять. Мне слишком сложно было говорить о смерти отца. Слишком сложно произнести вслух это. Внутри копошилось слишком много вины. Если бы я смог выстрелить, если бы… быстрее расправился с металлической саранчой.
Если бы…
— Прости. Мой отец… — сказал я, разжимая хватку на её пояснице, негласно прося увеличить дистанцию.
Она спустилась на пол, ботинки лязгнули о металл.
— Ранен? — спросила она с надеждой.
— Погиб… — я отвел взгляд.
— Траханная жизнь! — выругалась она и взяла меня за руку, сплетая пальцы. — Где он?
В её глазах проявилась боль. Она не знала отца, но ей было больно за меня?
— Сантьяго погрузил тело на корабль, — еле выдавил из себя я.
— Пойдём в конуру, там наш транспортник, вернемся на Тореадор. Там всё решим, — она крепко сжала мою ладонь. — Жаль, что я не успела с ним познакомиться.
— Что теперь будет со станцией? Люди здесь готовы идти за тобой, — сказал я, пользуясь возможностью уйти от болезненной темы.
— Послезавтра совет конгломерата, там всё и определится. Пока за мной идти не куда. На Броссар нужно лететь маленькой группой.
Броссар. Сейчас это звучало пустым словом. Я ощущал себя потерянным, не знал, как жить с той дырой в груди, что с каждой минутой становилась шире. Тепло между наших рук немного расслабило, и я, наклонившись, поцеловал Принс в висок. Мысль, что мы будем рядом, согревала.
— Сантьяго~
Проснувшись после операции, я первым делом увидел профиль Тардис, её убранные в хвост волосы и чёрную серьгу в ухе.
— Всё пр… — я запнулся, потому что язык плохо слушался. — Всё прошло усепшно? Успешно?
Доктор потрогала мой живот какой-то холодной металлической палочкой. Провела ею продольную линию под пупком. Мягко улыбнулась.
— Да, осложнений не будет, но нужно полежать в капсуле несколько часов для полного восстановления.
Пока она это говорила, я пялился на её губы. Красивая форма. Казались мягкими. Хотелось попробовать их поцеловать. Удивительно, я в последние дни пережил столько перегрузок, стычек, препаратов. Столько всего произошло, а я думаю о губах.
В паху появилось напряжение. И самое неприятное, что одежды на мне не было.
Тардис сделала шаг назад, взяла простыню на соседней койке и укрыла меня.
— У вас странная реакция на наркоз, — улыбнулась она, садясь рядом с моей койкой на стул.
— Это на стресс, — усмехнулся я, надеясь, чтобы эта реакция не станет топорщить простыню. — Почему вы не сняли серёжку?
— Хотела вас попросить, — вдруг как-то томно сказала она.
Мне стало жарковато. И немного странно. Она? Такая вся недоступная и строгая. Попросить кого-то коснуться.
Тардис порывисто подвинула ко мне голову, наклонилась. Была близко ровно секунду, а потом отстранилась и закрыла лицо руками.
— Простите, — смущённо процедила Тардис. — У меня просто есть проблема…
— Какая? — опешил я.
— Я три года была на терапии, которая подавляла мои … желания… — она выдохнула, закусила нижнюю губу. — Теперь её нет, и я… просто в буре этих гормонов. Простите. А тут вы… голый и мускулистый, пялитесь на меня, у вас эрекция. Попрошу Хила вами заняться, майор.
— Сантьяго, — поправил её я. — Не надо. Давайте сниму серëжку, доктор Тардис.
Пусть никакой терапии я не получал, но казалось, что и меня накрыл гормональный шторм. В душе рос возбуждающий интерес узнать эту женщину получше.
— Джессика, — ответила она и с опаской снова наклонила голову. — Вы ничего не подумайте… Скоро это пройдёт.
— Да, — сказал я, осторожно расстегивая серёжку на маленькой мочке. Когда застежка щелкнула, на глазах Джессики мелькнул страх. — Сейчас вы поможете мне лечь в капсулу, а сами пойдете в душ.
— Точно, — нервно захихикала она, когда я положил ей серёжку в руку.
— А потом, когда пару часов в капсуле пройдут, вы со мной поужинаете, идёт?
Её щеки стали красноватыми, как и кончики ушей. Строгость лица совсем оплавилась. Секунду она выглядела притягательно беззащитной.
— Хорошо, — с улыбкой сказала Джессика, но потом её взгляд упал на серёжку, и она помрачнела.
— Это ужасно, что вас заставили её надеть… как и гормональная терапия…
— С какой-то стороны ужасно, а с другой я привыкла и было как-то спокойно… — она сжала серёжку в ладони и мягким движением выбросила её в бак для мусора. — Теперь снова нужно учиться жить с этим.
— В этом есть немало приятного, — когда я его говорил, то едва удержался и не взял её за руку.
— Думаете, нам стоит обсуждать такое? — её взгляд снова стал строгим и прохладным.