— Алисия, ты чудо! — я протянул ей руку, помогая выбраться.
— Это не чудо, а всего лишь нейросеть, — сказала она, оказываясь рядом.
Пару мгновений мы смотрели друг на друга молча. Я вдруг понял, что больше не вижу в ней лишь средство для того, чтобы забыться. А она почему-то разглядывала мои губы.
— Мне хочется… — начала она, но я вдруг услышал какой-то нарастающий металлический лязг, будто к нам бежали шаркающие ногами роботы.
Я огляделся. Из-за разносящегося эха сложно было понять, с какой стороны к нам движется враг. Такое ощущение, что со всех сторон. И не определить, как близко. Есть ли ещё пара минут, или прямо сейчас он выскочит из-за угла?
Глава 19. Троянские греки
Трой
Я ощутил призрачную боль на своей спине. Перед глазами снова всплыл неясный образ серой стены. В ноздри закрался запах сырости и пота. Меня словно ударили электрохлыстом, но через толстый слой верхней одежды. Через утепленное пальто. Не рассекая ткань.
Так далеко, что почти не больно. Затем ещё один удар, но ещё слабее, ещё дальше. И вроде хорошо, не отвлекает от поисков, но в то же время я отчётливо понимал, что вместе с этой болью теряется контакт с Принс.
Она уходит. Исчезает. Покидает меня. Как отец. Нет. Сердце отчаянно заныло, не желая впускать в себя холодную пустоту потери.
Нет.
Я нащупал у охранника в загрузке баллончик. Нейросеть опознала его как «Медицинский спрей с нанитами». Такие используют для операций в сложных условиях.
Да. То, что нужно. Я быстро переместился к Принс. Пульса не было. Мои пальцы вздрогнули. Я едва не выронил баллончик из рук.
Я уже не ощущал боли Принс.
Меня изнутри раздирала болезненная тишина. Я не слышал её мыслей.
Хотя нет.
Серая стена всё ещё мрела на краю сознания. Оголяя Принс живот, я одновременно притягивал этот образ, словно так притягивал назад её саму. Я ощущал напряжение, такое же, будто выполнял вираж на космическом корабле.
Я распылил ей на живот спрей. На баллончике зажглась информационная панель. Старт операции.
Главное, чтобы наниты успели её провести, пока Принс не умерла. Я удерживал ускользающий образ из её памяти. А он растворялся. И вдруг я будто вонзился в него каким-то невидимым крючком. И меня буквально вбросило в комнату с серыми стенами, вырывая из реальности.
Я уже не сидел в коридоре станции над телом Принс. Я не мог пошевелить руками, ноги словно болтались над землёй. По голой и мокрой от пота спине мазнул ледяной сквозняк. Ужас ворвался в грудь, пытался вырваться через рот криком. Но его задушили сжатые челюсти.
Во рту разлился вкус крови из прикушенного языка. По спине ударил электрохлыст. Боль обожгла насквозь, разряды тока прошли по костям, заставив выгнуться.
Следом обрушился ещё один удар, затем ещё. Я задыхался. И боль была такая, что где-то внутри зрела малодушная мольба. Остановите! Хватит!
Пожалуйста.
Только она умирала между сжатых челюстей. В покусанных щеках.
Я попытался отстраниться. Выйти. Я же на станции. Должен спасти Принс. Удар за ударом раздирали спину. Бессилие терзало сердце. Я не мог это выносить. Вернуться. Вернуться!
Но это же не со мной происходит. Это происходило с Принс.
И эта мысль била больнее, чем удары хлыста. Это не я подвешен за руки. Не меня стегают электрокнутом.
Это Принс били. Эта мысль едва ли не переломила мне хребет.
Боль принадлежит Принс. И в ту же секунду я увидел её со стороны. Подвешенной за руки, с окровавленной спиной, на которой висели лоскуты обожженной кожи. Я инстинктивно попытался выбраться из образа, не выдерживая собственных чувств. Не хочу видеть её такой. Не хочу видеть это!
Мою панику усмирила мысль, что если я хочу её спасти, наверное, я должен быть здесь с ней. Почему-то умирая, Принс вернулась в это воспоминание. Или это привязка к раю визитантес заставляет её пройти через пиковые моменты?
Принс поделилась со мной этим образом. Я успокоился. Увидел того, кто бил мою девочку. Мужчина. Лица я пока не видел. После очередного удара он опустил хлыст. Подошёл к Принс, взял её за челюсть.
— Ну что, стерва, нравится? — раздался его скрипучий отвратительный голос, и мужчина просунул палец в рот обессиленной Принс. — А как тебе понравится, если я трахну твой ротик, пока ты будешь валяться и не сможешь шевелиться от боли?
Я услышал, как Принс замычала что-то гневно, но на грани отчаяния. А это был тот самый мужчина, что встречал нас сегодня по прилёту на станцию. Тот, что был надзирателем Принс.
Объяснить, что произошло дальше, я не смог. Мной овладела ярость и такая боль, что от неё голова мужчины разлетелась серым маревом пыли. Как и всё в этой серой, теперь будто смазанной движением видеокамеры комнате.