Но я попытался. Выстрелил. Но понять, попал ли, не успел. В эту секунду Голем поднял голову, и в его пушке засветился зарождающийся луч.
Уклониться в таком положении я точно не мог. Ну вот зря не поцеловал Алисию. Словно забыл, что потом может никогда не наступить?
Вдруг раздался гулкий стук по голове Голема. Кто-то кинул в него обломок переборки. Небольшой, но острый. Прямо во второй глаз. Это дало мне лишнюю секунду. Я подтянулся к потолку, вытащил ноги из-за перекладины и спрыгнул на пол.
Робот выстрелил куда-то за мою спину, не задев. Только в потолке образовалась здровенная брешь.
Алисия. Я увидел, что она стояла вне кабинки. Это она кинула кусок металла, чтобы отвлечь Голема. Стало так сладко, и так страшно. Потому что чертов Голем нацелился в Алисию.
Бластер мне не поможет. А снял ли я внешнюю защиту, попал ли в сенсор, я не успел понять.
Робот уже аккумулировал заряд для выстрела в Алисию. Сердце болезненно сжалось.
Медлить больше было нельзя. И я…
И я… просто прыгнул на робота, ударяя его с двух сторон по голове. Кажется, даже электричеством меня не стукнуло. Нужно было ещё ударить робота в живот, но мне элементарно не хватило роста.
Уже в который за сегодня раз я ощущал по шее холодное дыхание смерти и чертово орудие светилось её равнодушными глазами.
Только что-то внутри робота зафырчало. И орудие погасло. Просто в одно мгновение. Я глянул вниз. Маленький грек впечатался в нужный датчик на брюхе Голема. Он выключился.
Баг у этой модели так и не устранили. Я протяжно выдохнул через рот, чтобы совладать с собственной оглушительной радостью. Спрыгнул с Голема и хищно посмотрел на Алисию.
В полумраке было не разобрать эмоций на её лице, но я уже не сумел бы себя остановить, даже если б Алисия меня испугалась.
Я в два шага подскочил к ней, взял обе её руки в свою и завёл их вверх. Алисия охнула. Я прижал к стене, не давая пространства для манëвра.
В её глазах мелькнул страх.
— А я предупреждал тебя, что поцелуй будет жарким, — шепнул я ей в приоткрытый рот перед тем, как накрыть его своим.
Она не сопротивлялась, даже едва слышно простонала, когда я скользнул языком по её губам. Чуть подалась назад, почувствовав моё возбуждение. А я придавил её своим телом, продолжая смаковать губы, чувствуя, как она медленно расслабляется. Поддаётся мне. Ещё не отвечает на поцелуй, но уже мягче, податливее. Это заводило.
Мне показалось, что за спиной я услышал чей-то кашель. Конь, что ли, научился кашлять? Плевать. Пусть даже враги подождут.
Моя рука легла на разрез платья. Я провёл линию по её обнажëнному бедру до ягодиц. Бархатистая кожа под пальцами распаляла ещё сильнее, а нежное кружево трусиков пробуждало во мне ласкового зверя. Так хотелось их снять.
Алисия вздрогнула и сбивчиво простонала мне в губы. Она права, сейчас не время.
— Всё хорошо, я не обижу тебя, — прошептал я, убирая руку. — Ты… просто такая привлекательная…
Кашель сзади усилился. Я наконец-то смог обернуться. На меня удивлённо смотрел Трой.
— Оу, — я отстранился от Алисии, она спряталась мне за спину. — Трой… мы нашли тебя?
— Да, рядом со мной взорвалась стена, и я зашёл в дыру, — уставшим голосом сказал он. — Принс ранена, я ввёл ей наниты, но нужно ещё время до завершения операции.
Принс ранена. Эти слова отрезвили окончательно. Конь жалобно пищал, тёрся об руку хозяина. Трой присел к нему и вытащил что-то из-под железной пластины на спине робота. Что-то похожее на колбу со светящимися фиолетовыми капсулами. Трой заворожённо достал одну, и на его ладони она растеклась полупрозрачной плёнкой.
— Что это? — воскликнул я.
— Не знаю, — Трой засунул субстанцию обратно в колбу, и она снова превратилась в капсулу.
Глава 20. Хрупкий мираж будущего
Шёпот
Нам здесь не будут рады. Я и не питал иллюзий на этот счёт. После восстания дела в колониях стали только хуже. А на Альфа Центавра хуже всего.
Я успел в этом убедиться, когда мы пробирались через трущобы, район так называемых каскадных общаг, увиливая от блокпостов и караульных. Единственное, чего я не ожидал: сибовцев стало меньше. Куда они подевались? Поувольнялись из-за слишком зверских приказов?
Нищие и тощие люди бродили по межмодульным коридорам. Тусклый свет едва пробивался через густой смог, создавая причудливые тени на стенах. На полу лежали груды мусора, припорошённые черной пылью. Осадками фрамиевой руды. Токсичными. Отовсюду слышались крики, плач, ругань. Затхлый запах сырости и нечистот разливался в густом смолянистом воздухе.