— Ну дальше ты отведешь меня к Трою. Императорский приказ, надеюсь, освободит меня от обязанности крутиться рядом с тобой… — голос Кали звучал холодно, словно завывание вьюги.
Она легко отмахивалась от меня. Кали было не жаль расставаться.
— Да, приказ Троя тебя освободит от моего общества, — сказал я, помогая Кали застегнуть манжет на рубашке.
Пуговица в форме логотипа ВАД в виде рычащего снежного барса и взлетающей ракеты на заднем фоне серебристо блеснула в свете ламп.
Глядя на неё, Кали скривилась. И почему-то гневно посмотрела на меня.
— Понимаю, ты не любишь имперское, — сказал я. — Но из рубашек…
— Люди из ВАД убили моих родителей, — сухо произнесла она, перебив меня.
— Мне жаль, — только и смог выдавить из себя я. — Твои родители совершили какое-то преступление?
— Украли контейнер еды для голодающих на Альфе.
Я на миг прикрыл веки и шумно сглотнул слюну. Твою мать. На грудь будто положили камень. Я знал, что имперские службы творили беспредел на Альфа Центавра, но никогда это не было так близко ко мне. И от того так болезненно.
— Да ты в обморок не падай, тонкая душа, — усмехнулась Кали, застегивая второй манжет, на этот раз со спокойным лицом. — Я давно это пережила, чай не маленькая. А твоя мать осталась на Земле?
— Умерла год назад, а до этого пять лет жила в психиатрической лечебнице, — поделился я, мне почему-то хотелось быть откровенным.
— А что с ней было?
— Тяжёлая депрессия, у мамы было три попытки… свести счёты с жизнью, после третьей её и определили в лечебницу, — мрачно ответил я.
— Отец твой довёл?
— Не знаю, — заключил я, больше не желая продолжать тему.
— Я тоже однажды хотела покончить с собой, но сестра сильно стукнула меня по башке за такие мысли, и всё прошло, — Кали как-то по-дружески растрепала мне волосы, словно почувствовав, что мне стало не по себе.
— Пошли, — сказал я. — Отец уже ждёт нас на станции.
— Подожди, Винс, — Кали зашла мне за спину и вдруг медленно поцеловала в шею, сразу над воротником.
Я от этой ласки замер, не понимая, как отвечать. Сладкая истома отработала не хуже парализатора, сковав меня слабовольного, измученного желанием этой ласки. Хотелось ещё. Ну же, Кали… Слишком мало.
Я даже забыл о том, что сам отказался от поцелуя. Даже чуть шеей подался назад, чтобы Кали поцеловала снова. Снова хотел ощутить парализующий яд удовольствия.
Но внезапно сначала по коже разлилась прохлада, а затем тонкая пекучая боль. Как от серии инъекций. Дистанционный шокер! Я зашипел сквозь зубы.
— Не бойся, будешь хорошим мальчиком, — Кали прошептала мне на ухо, — Больно не будет.
— Зачем? Я же и так не сделаю тебе ничего плохого, — пробубнил я непослушным от неожиданности голосом. — И как ты достала шокер? Я же спрятал его.
— От меня ничего не спрячешь. Ты моя страховка на всякий случай. Мало ли, твой отец или Гомер снова подумают о моей ликвидации, — она потерялась носом о мочку моего уха, обожгла дыханием кожу. — Ничего личного.
Да, шокер вряд ли убьëт, а вот сделать из меня имбецила с текущей изо рта слюной вполне может. Внутри кипела злость. Я купился на ласку, а меня ждал шокер. Вот стерва. Я её спас. Я обманывал отца, Гомера… А она! Огромных усилий стоило сделать глубокий вдох.
— Как это ничего личного?! — прорычал я. — Ты…
Мы встретились взглядами, и я резко оборвал себя. В её темных глазах, где-то под коркой чёрного льда притаилось озорство. Да и смотрела она плотоядно, будто наслаждалась моим замешательством, впитывала его. Она точно не равнодушна.
— Ну ты сам залез в клетку к львице, — и голос её стал теплее.
— А львица изволила поиграть с несчастным? — против воли мои губы изогнулись в такую улыбку, что даже щекам стало больно.
— Винс, ты меня ужасно раздражаешь, если честно, — сказала она, а я почему-то вместо «раздражаешь» услышал «привлекаешь». — Но вреда тебе я причинять не хочу. Просто страховка.
— Ладно, — ответил я. — Пора идти. Очень надеюсь, что ты не поджаришь мне мозги.
— Только если капельку, — улыбнулась Кали, на этот раз так ослепительно, что я даже засмотрелся. Мой взгляд снова сполз вниз, на её грудь.
И тут же по телу пронеслась волна электрического разряда. Я вздрогнул.
— Перестань на меня пялиться, — ухмыльнувшись, сказала Кали. — Ещё раз посмотришь мне на грудь или зад, снова нажму.
Её слова звучали как вызов. Я ощутил жгучее желание и посмотрел ей в глаза.
— Ну и игры у этой львицы, — хохотнул я, а потом посмотрел на пуговицы рубашки, в том месте, где её края чуть оттопыривались от объема груди.