— Мы становимся чужими на нашей земле. Наши дети так же, как и их деды, выставляют по вечерам за порог плошки с молоком для Малого Народца, но это — лишь ритуал. Ритуал без души превращается в обязанность. Обязанность — в привычку. Привычка — в обыденность. Скажи, господин, что будет, когда исчезнет обыденность?
Фэйри не ответил.
— Я слышал, что Арфа… Если на ней заиграет человек с чистой душой и благими помыслами… она может многое изменить.
— Даже мир?
Голос фэйри был странно глух.
— Я живу на этой земле очень долго, Хаги. Ты упоминал о том времени, когда мы правили миром, и о том, что случилось потом. Потом, когда пришел человек и была сделана Арфа… Но я не стану тебя отговаривать, правнук Тиарна, носитель королевской крови. Ты пришел просить у меня Арфу — вот она.
Человек с трепетом принял из рук фэйри простой, ничем не украшенный инструмент. Рука его несмело потянулась к струнам, но тут же отдернулась.
— Ты позволишь, господин?
— Я слышал, тебе нет равных среди людских музыкантов. Играй, Хаги-Арфист. Если сумеешь…
— Но почему? Почему?!
Рука бессильно опустилась. Арфа легла на мох. Арфа, не издавшая ни звука.
— Я знаю, о чем ты сейчас хочешь спросить. Нет, Эвальд… наш лес, здесь ни при чем. Ни здесь, ни где во всем мире Арфа не сможет спеть ту песню, которой ты от нее ждешь.
— Но это значит… Значит уже поздно? Ничего не изменить?
— Кто знает, Хаги, кто знает… И вновь ты можешь не спрашивать. Предсказанное Тиарну сбудется…
С деревьев, кружась, падали листья, устилая землю драгоценным янтарно-рубиновым покрывалом. Накрапывал мелкий и надоедливый, как комар, дождь. Ветер, проносясь между стволов, тянул тоскливую песню. Неожиданно к голосу ветра прибавился еще один — чуть выше, чуть громче.
Прямо на земле, прислонившись спиной к дубу-патриарху, сидел темноволосый юноша. Пальцы его задумчиво перебирали струны старенькой арфы.
— Нет, не так, не так, — время от времени бормотал он. — Лучше немного потише, медленней, а теперь…
Женщина появилась ниоткуда. Она просто была — высокая, статная красавица. В роскошных волосах — корона из кленовых листьев, в глазах без возраста — удивление пополам с восхищением. Чувства, совсем неподобающие столь древнему существу. Она стояла молча и смотрела, как темноволосый юноша учит ветер петь.
— Кто ты?
Юноша резко оборвал мелодию, оглянулся, ахнул, прикрыв рот ладонью.
— Не бойся, — сказала она, подходя ближе. — Как тебя зовут?
— Дермит Бездомный, — ответил он без всякого страха. — Потом немного подумал и спросил: — А ты — королева эльфов? Та, которую еще называют Лесной Госпожой?
Вопрос прозвучал так простодушно и наивно, что фэйри улыбнулась:
— Да, иногда меня называют и так. Ты знаешь обо мне?
— Слышал, конечно. Только… — юноша явно застеснялся.
— Только думал, что это сказки, — закончила за него она.
— Ага. Но я люблю сказки…
Говоря это, он тоже улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза. Сам. Посмотрел он — простой нескладный паренек, все еще по-детски горячий и порывистый, но взгляд принадлежал кому-то другому — мудрому, учтивому, благородному.
— Кто твои родители? — спросила с интересом фэйри. Дермит пожал плечами:
— Никогда их не видел. Меня вырастили чужие люди, никогда не рассказывавшие, кто я и откуда. Говорили — так лучше.
Фэйри задумчиво кивнула, понимая, что так действительно лучше.
— Постой-ка! Но если ты и впрямь — Госпожа, значит это… — только-только стало доходить до юноши. Она кивнула:
— Эльфийская пуща. Хотя люди обычно говорят — Диваколн. На старом наречии — Тивак Калли, Мрачный Лес. Тебе по-прежнему не страшно?
Оглянувшись вокруг, Дермит помотал головой:
— Нет. И никакой он не мрачный, врут все. Тут красиво и спокойно.
— А как ты попал сюда?
— Просто так. Шел, играл, пел… — Дермит вдруг покраснел. — Про тебя.
— Про меня? Интересно, что же? Спой…
Замолчали струны. Растворился в тишине последний звук. Они сидели друг напротив друга и молчали — человек и фэйри, потомок Тиарна и Госпожа Эвальда, уходящее Старое и не нашедшее своего места Новое.
— Спасибо тебе, Дермит, — наконец нарушила молчание она. — Скажи, могу ли что-нибудь дать тебе взамен?