— Вы волнуетесь, — улыбка стала ещё шире. — Вам не удаётся скрывать это, потому что знаете, что не правы. Правда на моей стороне. Бог на моей стороне. Обманутые вами люди на моей стороне. И все, у кого есть хоть частичка совести, тоже на моей стороне. Добро всегда побеждает зло, потому что добру помогает Бог.
— Знаешь что? — Рома взял бутылку коньяка и начал выливать всё на документы. — Нахер твоего бога! Нахер твою Аню и твои грёбанные амбиции! Иди в церковь со своей добротой и рассказывай сказки там, но не в моём кабинете! — Он с силой опустил бутылку на стол и толкнул кипу бумаг к Жене. — Можешь подавиться этим, но я ничего не подпишу. Я выпутаюсь из любой передряги. Тем более у меня есть имя, репутация, а твоим сплетням никто не поверит. Так что валяй! Давай! Иди смело трепаться обо мне, пока я буду срать на твоё мнение! Ты был хорошим помощником. Да мать твою, я готовил из тебя приемника! Но ты… — Рома глубоко вдохнул, сжав горящие кулаки. — Ты, подонок, решил захватить трон. Мой трон. И я тебе этого не позволю. Ты даже не представляешь, на что я способен.
— Как раз-таки представляю, мистер Я-Трахаю-Секретарш-На-Работе. — Женя вытащил распечатанные фотографии и положил на стол. — Полюбуйтесь.
Перед Ромой лежали три снимка. Чертовски качественных снимка. На первом был изображён он сам в тот момент, когда к его губам прильнула Мария. На снимке чётко просматривались соединённые в поцелуе губы. На втором Рома схватил Марию за колено, заставив её согнуть ногу перед тем, как упасть на стол. Её бедро сводило с ума даже на фотографии, и только сейчас, смотря на неё, Рома заметил, что уже тогда Мария сжимала его пах. Её кисть выглядела напряжённой, ведь пальцы схватили сквозь ткань брюк нечто очень твёрдое, всё растущее и растущее. На третьем снимке оба они лежали на столе: Рома — на спине, Мария — на четвереньках, склонившись над боссом. Его руки сжимали внушительных размеров ягодицы, пока сама она страстно целовала того, по кому так неровно билось её сердце.
Снимка, на котором Рома всё остановил, не было.
Медленно, очень медленно он поднял взгляд и уставился на Женю, не веря своим глазам.
— Должен сказать, у вас отличная выдержка, хоть вы и дали вначале слабину. Но, думаю, Насте будет плевать на это, когда она увидит фотографии. Мы с Марией давно поняли, что для вас хоть какое-то значение в этом мире имеют три вещи: это, конечно же, вы сами, компания и Настя. А зная то, как часто вы скользите взглядом по груди своей секретарши, было совсем не трудно составить план. Вы в ловушке, Роман Алексеевич. Прямо как зайчонок. Теперь хищник я. Обливайте, не обливайте документы — я вас заставлю их подписать.
Он достал ещё один договор, идентичный предыдущему, и положил на стол.
Рому будто парализовало. Лишь его глаза скользили по кабинету и наткнулись на прислонённый к стене фотоаппарат, стоящий в самом углу на полке. Он настолько гармонично вписывался в интерьер, что казалось, именно там он и должен стоять. Конечно. Хочешь что-то спрятать — поставь на самое видное место.
Женя ухмылялся, нагло и борзо.
Они его обставили. Прижали как маленького ребёнка, пойманного за кражей. Какая любовь? Какая симпатия? Мария просто хотела заполучить трон, и она ловко обманула короля, заставив его поверить в искренность своих намерений. Он просчитался. Просчитался! Был слишком невнимателен, подпустил помощников слишком близко. Всё, что он построил, всё, во что он верил, сейчас перейдёт этому улыбающемуся подонку, которого не стоило недооценивать. Рома чувствовал себя загнанным в угол щенком. Воздух вокруг стал нагреваться. Кровь кипела, но при этом обжигала холодом. Вены натянулись подобно канатам.
И где-то вдалеке зашептались стены.
Рома расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и откинулся на спинку кресла, уже не скрывая нервозность. Он играл с опасным противником, которого сам научил составлять колоду. И сейчас все козыри были именно у него. У этого сообразительного сукиного сына.
— Так значит, вы с Марией заодно.
— Да именно так.
— Именно так… — Рома упёр руки в края стола и склонил голову, закрыв глаза. — На место старого вожака решил прийти новый, хотя первому — всего двадцать один, а второму — семнадцать. Оба юны и полны энергии, да? Но тому, что моложе, помогла одна сука-волчица. — Только сейчас ему в голову пришла мысль, что Женя мог записывать весь разговор на диктофон, потому что мозгов ему для этого хватало. Но наплевать. Он не сможет выйти из кабинета — дверь заперта, а ключи находятся в кармане у всё ещё действующего начальника. И от осознания того, что он хоть как-то может контролировать ситуацию, Рома чуть успокоился.