Чем-то мне это сильно напоминало «темную» в казарме.
С правой стороны дело было намного хуже, так как эта рука пока не действовала. Получался, в общем, полнейший мрак.
"Пощады не ждите,
Она не приде-ет…"
Все, что я мог, так это трясти своей рукой, как припадочный, перед лицами своих врагов. Возможно, так чувствительность скорей в руке проявиться. А нет, так хоть кровью, что текла из сильного разреза, глаза бандитам забрызгаю.
Импровизировал на всю катушку, так сказать.
Такую тактику я дополнял, сильно плюясь, словно верблюд, в надежде угодить верзилам плевком в глаз. Хоть на секунду отвлекутся, плевки с лиц стирая, и то хлеб.
К тому же, льщу себя надеждой, что если бы маленькую порцию этой моей слюны вспрыснуть кролику — кролик издох бы во мгновение ока. А 2-х граммов было бы достаточно, чтобы отравить эскадрон Буденного с лошадьми вместе.
Но долой иронию, да здравствует отчаяние! Пусть небу станет жарко!
И даже эти остроумные действия мне не сильно помогали. Больно уж неравными были силы сторон. Нападавшие действовали с какой-то исступленной яростью. По-звериному. Поражая своими приемами даже видавшего виды в будущем, в телебоях без правил, меня, любимого. Видимо, бандиты, безжалостные мордовороты, привыкли сильно к лютым дракам, которые нередки в мире подонков. А выросли они на скотобойне.
Молниеносным сильным ударом кинжала мне удалось поразить одного из громил куда-то в туловище. Клинок вошел в мускулистое тело по самую рукоятку. Но радость моя была недолгой, так как я почувствовал, как зубы этого бесшабашного неизвестного впились в мою левую руку. Разрывают и пережевывают мою плоть. Ай! Я инстинктивно отпустил кинжал и отчаянно взвыл от боли.
Рядом у действующего с этой же стороны бандита был солидный нож, которым он агрессивно, как в деревенских драках, полосовал мою рубаху. Покрывая руку и тело кровоточащими бороздами. И не мог по-настоящему пырнуть, так как ему сильно мешал его же зубастый компадре. Куды там!
А тот так хотел сам дорваться до комиссарского тела. Да что ж такое? У меня же не казенная морда!
Но все равно ощущение с этой стороны у меня было такое, словно с меня живьем срезают мясо тупым раскаленным ножом. Тяжело! Да и негигиенично. Эх, да что тут и говорить!
Наконец, сильнейшим пинком ноги в грудь мне удалось отшвырнуть зубастика на землю. Кому я говорил: образумься! Стань сколько-нибудь приемлемым членом социального общества!
Не послушал. И получил закономерный результат!
Вот что значит искусство, то бишь — тьфу! — доморощенное карате!
Но этим я лишь освободил место «на шахматной доске» для следующего противника. И почти сразу, по счастливой случайности, мне удалось схватить размахивающего ножом бандита за кисть. И хоть как-то сдерживать движения его натренированной, мускулистой руки. Ведь было же темно, как в преисподней.
И только чей-то писклявый голос мне шептал проникновенно:
— Ты куда, дрянь, на кого бочку катишь? Холеры на тебя нет! Попишу! Порежу! Задушу я тебя, паскуда этакая!
Но не время было рвать на себе волосы от досады! Тут же я увидел, что сваезабойным ударом ноги, с пыра, мне удалось сломать коленную чашечку находящемуся с фронта бандиту. Мужику с гориллоподобной физиономией. Его соратник или был ранен, или же капли крови или слюны попали ему в глаза… Но он временно выбыл из борьбы, услужливо отступив на задний план. Его первобытные злость и ярость, притупляемые усталостью, начинали угасать.
Зато находящийся у меня с тыла громила все так же тупо бил меня ножом, со всей дури, в спину. С постоянством метронома и энергией парового котла, двигающего многотонные колеса. Вероятно, этот придурок уже сумел сломать об меня свою дубинку.
Скорость, удар, напор. И я иногда чувствовал, треща костями, как его клинок, найдя слабое место в моей защите, втыкается мне в кожу. Незначительно углубляясь в тело. И добавляя мне неприятных ощущений. Нечего и говорить, что испытание это оказалось чертовски трудное. Вроде барокамеры.
О боже! Он мне так все кишки вытрясет!
Но зуб даю, что этот ошарашенный латинос, принимает меня за легендарного берсерка!
Я явственно слышал, как соратники ему, в удивлении, кричат:
— Эй, Хосе, что с тобой? Забыл, как бить надо? Каши мало ел? Неужто этого дебила уложить не можешь? Он, часом, не железный?
На это я ничего не отвечал — было некогда.
Да и было бы удивительно, если бы в таких печальных обстоятельствах, я внезапно гулко грянул басом, как архиерей на приеме:
«Господу богу помолимся…»
Уф! С правой, слабой стороны у меня никого из соперников не имелось, так как я все же, шлепая и прыгая, успешно достиг глинобитного дувала. Облегченно вдохнув, я развернулся спиной к стене, прикрывая свои тылы. Теперь будет немного проще отбиваться. Если учесть, что теперь я полностью обезоружен и покалечен. Да и устал уже порядком. Руки налились свинцом. Ноги дрожали. Дыхание сбилось.