Перед избранием Рохас потребовал от Палаты представителей неограниченных полномочий. Требование было удовлетворено с формулировкой: «неограниченные полномочия предоставляются с целью регулирования внутреннего управления провинцией в соответствии с требованиями сложившихся условий… и обеспечения порядка и общественного спокойствия».
Каудильо всех оставшихся Соединенных провинций испытывали «чувство глубокого удовлетворения». Еще бы! При унитаристах, сторонниках твердой центральной власти, их юридический статус был ниже плинтуса. Потенциальные преступники, сепаратисты, хотя и фактические руководители провинций. Теперь же их фактический статус стал приближаться к юридическому. Тем более, что богатые прибрежные провинции Буэнос-Айрес и Уругвай совсем не хотели объединяться и иметь общий бюджет с нищими провинциями в глубине страны.
Но теперь Уругвай отпал, и Буэнос-Айрес стал единственными морскими воротами в «большой мир». К тому же, наша провинция контролировала конец разветвленной речной системы. А эта речная система, состоящая из больших рек Ла-Платы, Параны, Парагвая и прочих притоков, сейчас выполняла роль дорог по доставке грузов. За неимением лучшего.
Так что каудильо всех провинций быстро договорились. Каждый имеет, то, чем он фактически владеет. Аргентина становится Конфедерацией. Союзом фактически независимых 14 государств. Этакое СНГ. Реки остаются свободными для торговли. При внешних угрозах Соединенные провинции обязуются помогать друг другу против армий интервентов. Тех же бразильцев, англичан или французов.
Единственным моментом, выделяющим генерала Рохаса среди остальных каудильо, было то, что ему доверяли сферу внешних сношений. Иначе было нельзя. Провинция Буэнос-Айрес единственная теперь имела выход к морю, через нее велась вся внешняя торговля, что, при ярко выраженной колониальной структуре экспорта и импорта, было делом жизни и смерти для всех аргентинцев. Да и консулы «великих держав», США, Англии, Франции жили именно в столице или в ее окрестностях.
Каудильо провинций, нечто вроде батек Махно, только большого калибра, в юриспруденции разбирались слабо. Сказывалась дремучая провинциальная патриархальность.
А при заключении этого договора я дал Рохасу некоторые советы… Теперь прописанные, хотя и не мелким шрифтом, но погребенные в глубинах текста государственного договора. И принявшие силу закона. В результате сложилась забавная ситуация.
Этот договор никак не мог быть юридически расторгнут. И каудильо провинций не могли делегировать по доверенности свои международные дела никому другому, кроме губернатора провинции Буэнос-Айрес. Одновременно становящемуся формальным главой Аргентинской Конфедерации. То есть получилась милая юридическая ловушка. Ни туда, ни сюда.
Забегая немного вперед, скажу, что теперь каудильо никак не могли законно сместить Рохаса с поста главы Аргентинской Конфедерации, в чьей сфере влияния находились все внешние сношения. Так как этим ведал исключительно губернатор Буэнос-Айреса. А все провинциальные декреты, с грозными приказами сместить Хуана Рохаса с должности губернатора провинции Буэнос-Айрес, выглядели просто смешно.
Кстати, формально Бразильская война так еще и не закончена. Хотя меморандум о мире подписали еще почти полтора года назад. В начале народное возмущение вызвало переворот Лавалье. Затем Рохас, укреплял власть, боясь вызвать очередные народные волнения. К потере Уругвая надо было просто привыкнуть. Время лечит…
Вот так и живем!
К счастью, болел я недолго, на мне все заживало как на собаке. Особенно, если учесть, что все болезни я привык лечить алкоголем.
Так что в конце этой недели я уже стал страивать производственные совещания прямо в постели. Вызывая к себе компаньонов и ревизоров. Ну, нет у меня свободного времени. Совсем нет!
И началась тут потеха. По-ихнему, если отчетность на полгода отстала — пустяки! А по-моему — преступление. По-ихнему — кассовые книги заверять и шнуровать не надо, а по-моему — надо! По-ихнему — нарезать болты вручную продуктивно, а по-моему — нужно механически! На кого ни посмотришь — светлая личность, хороший честный гражданин, а как сядет на финансовые потоки, моментально мордой в грязь. Все эти неприглядные факты казались мне не смешнее зубной боли.
А на восьмой день, разместившись в портшезе, словно какая-нибудь истеричная дамочка, я лежа проследовал до некоторых производственных объектов. Облитых жарким солнцем. Чтобы окинуть все хозяйским глазом.