Впрочем, справедливость требует сказать, что по-видимому, такая беспричинная жестокость имела свое резонное основание. Разбросанные далеко друг от друга малочисленные аргентинские посты и пикеты жили под постоянной угрозой быть вырезанными дикарями и только беспощадным террором могли сдерживать кровожадность и фанатизм порубежных аборигенов.
Случаи нападения и поголовного вырезания целых постов здесь были не редкость. Таковы обычные будни границы. Одна сторона жестоко мстила другой, и разобрать, на чьей стороне правда и кто, в сущности является зачинщиком, представлялось положительно невозможным.
Но сейчас, после ухода флота, гарнизон составлял из пяти десятков солдат.
Штат очень маленький; индейцы волнуются, угроза со всех сторон; трудно удержаться на своем посту. Несмотря на повсеместный героизм солдат и офицеров младшего звена, война теперь кажется безнадежно проигранной.
Казалось, вот-вот местный комендант попросит срочной эвакуации, бодро рапортуя начальству о сдаче столь важной для нас твердыни: «Счастлив доложить вашему превосходительству, что наши стрелки будут покидать позиции с песнями»…
Высадившись на берег, я предъявил бумаги подошедшему патрулю. Меня уже ждали. Несколько штук разношерстных собак с громким яростным лаем бросились к нам навстречу. Но их тут же отогнали бородатые солдаты.
Наши вещи патрульные помогли нам доставить в форт. Солдаты у входа в крепость отдали нам честь.
— Ваше благородие, в крепости Кармен-де-Патагонес все обстоит благополучно, происшествий никаких не случилось! — доложил мне дежурный офицер, принявший меня за важную птицу из столицы.
Пройдя через узкий, вытянутый внутренний двор, мы с Хулио, в сопровождении местного капитана Глотино, поднялись по лестнице, идущей вдоль внешней стороны стены, вошли в здание.
Здесь капитан подвел нас к открытой двери, за которой была небольшая комната. Подобная комната, на военном жаргоне, «цыганка», есть почти в каждом гарнизоне в Южной Америке, предназначена она для приема важных гостей, поэтому обставлена с претензией на роскошь. Правда, как правило, довольно неуклюжей претензией, но все же на фоне казарменного быта она выглядела даже уютно.
Хотя тут и чувствовался какой-то неприятный угарный запах.
— Отчего же, капитан, здесь такой запах? — полюбопытствовал я.
Тот покрутил носом, но промолчал, не поняв о каком запахе его спрашивают.
— От кизяка! — наконец отозвался Глотино. — У нас здесь не Буэнос-Айрес, в середине зимы здесь холодновато.
— Что делать, «а ля гуэрре ком а ля гуэрре» ( на войне как на войне), — пошутил я.
Задерживаться мне здесь не было никакого смысла, так что я с чувством глубокого удовлетворения узнал, что утром союзные индейцы подгонят парочку каноэ и мы с ними отправимся вверх по реке. А в нужном месте, с лошадями, нас встретят акуасы Куркумиллы. Все идет согласно плану!
Следующим утром мы отправились. В поисках фортуны. В «затерянные земли», в места, куда заглянуть отваживаются немногие белые. Рио-Негро — самая большая река на всей территории от Ла-Платы и до самого Магелланова пролива.
Выгребая против течения, мы довольно быстро продвигались на запад. В глубь континента. Расслабившись, я тихонько напевал себе под нос детскую песенку: «Не знаю, что я встречу, но я ношу с собой — один патрон, с картечью. И с мужеством другой!»
Но тут что-то пошло не так. Сопровождал нашу экспедицию из 18 человек, в основном гребцов-индейцев, лейтенант Хайме Пинто. С денщиком. Они были спереди. И первыми попали под раздачу.
И тут все неожиданно завертелось, словно в романах Фенимора Купера.
На пару наших каноэ, поднимающуюся по реке, неожданно-негаданно напали дикари из прибрежных племен, моментально осыпав градом отравленных стрел. На передовой лодке Хайме Пинто был убит вместе с денщиком и парой индейцев, а другому индейцу, раненному в руку, мы вынуждены были на стоянке сделать ампутацию. Раскаленным ножом.
Мне тоже чуть было не прилетело. Я внезапно был оторван от приятных мыслей свистом стрелы, вонзившейся в лодку в десяти сантиметрах от меня… через несколько мгновений за ней последовала вторая и просвистела в нескольких сантиметрах от моего плеча, воткнувшись в противоположный борт. Красноватые наконечники стрел свидетельствовали о том, что они отравлены.
Я быстро принял решение. Прицелился из ружья, которое держал наготове, и моя пуля поразила вражеского лучника чуть выше правой подмышки. Перезарядившись я с неумолимой точностью прикончил и второго индейца. Пуля попала нападавшему в лоб и он рухнул как мешок с костями. Обливаясь кровью.