Когда члены тайного совета уже собрались около Луи-Филиппа, в кабинет вошла королева. Перье подал полученные депеши, и глаза всех устремились на повелителя Франции, который в это время, встретив супругу, довел ее до уютного кресла, где она расположилась, чтобы принять участие в рассмотрении важных государственных дел.
— Приготовления будут завтра начаты, ваше величество, — позволил себе заметить Грамон. — Военный министр с нетерпением ожидает тайных приказов.
— Мы не можем так скоро приступить к этому, — сказал Луи-Филипп, в то время как на его желтоватом лице образовались глубокие морщины. — Алжир еще неспокоен, дикари яростно нападают на наши аванпосты, и нам нужно еще узнать, отнесутся ли французские депутаты к этому делу так же горячо, как вы, господа министры. Как бы наши народные представители не подняли вонючий кипеж!
— По моим соображениям, ваше величество, — отвечал услужливый Лаффит, — возглас «война с Аргентиной» найдет всеобщее признание.
— Иначе просто не может быть: одного предположения достаточно, чтобы раздразнить Францию, — сказала Мария-Амалия, сжимая в руках депеши и с шумом поднимаясь со своего места.
Глаза императрицы вопросительно устремились на Лаффита, Грамона и Перье: тот, другой и третий слегка поклонились.
— И все же невозможно поручиться, чьи силы за океаном будут иметь преимущество, — заключил король, пожимая плечами. — Не будем опрометчивыми людьми. К тому же, аргентинцы имеют парочку полководцев, за которыми я не могу не признать некоторой доли храбрости и воинской доблести.
— Вы, мой любезный супруг, издавна отличаетесь особой нелюбовью к деятельности, — сказала с язвительной усмешкой Мария-Амалия.
— Мы будем ожидать требуемых разъяснений от аргентинского посланника в Париже, но ни в коем случае не должны забывать, что затронуто самолюбие нашей великой нации. Впрочем, как ни прискорбна была для меня война, — сказал король, — отступить от нее можно только в таком случае, если гарантии щедрой контрибуции будут очевидны для Франции.
— Я думаю, ваше величество, нам нужно предпочесть мир, — объявил наследник престола, принц Фердинанд Филипп, который по привычке беспокойно расхаживал по кабинету.
Чело Марии Амалии омрачилось при последних словах, ее прежде веселый и благосклонный взгляд теперь преисполнился негодованием на сына.
— От имени великой Франции я требую объявления войны, — став посреди кабинета, сказала королева повелительным тоном, — если только мелкие диктаторы Аргентины добровольно не передадут верховную власть французскому монарху! При этом мы не хотим власти. Мы боремся только за свободу и демократию! Мы не хотим ни оскорблять национальное достоинство аргентинцев, ни посягать на их священные права, мы желаем лишь принудить местных деспотов уважать общечеловеческие, всем миром признанные права великой Франции! Все что хорошо для прекрасной Франции, то хорошо для всего цивилизованного человечества. И наоборот.
— Это все равно стало бы равносильно объявлению войны?
— На этот раз Франция обязана возвысить свой диктаторский голос! — воскликнула королева, бледная, не скрывая своего высокомерия. — Я думаю, ваше величество, что герцог Грамон получил уже необходимые инструкции относительно своих действий.
Принц Фердинанд продолжал нервно ходить по кабинету. Взад и вперед. Как тигр в клетке.
— Конечно, мы привыкли всегда видеть в вас глубокое знание нашего народа, — сказал король, — поэтому мы не будем медлить. Я сам после объявления войны приму верховное командование над нашей непобедимой армией, чтобы организовать компанию за возобновление нашего прерванного придворного бала, а вас оставлю правительницей. Итак, господа! Мы будем действовать по составленной сейчас программе! Силы наши неизмеримы! В военное время мы сможем собрать под знаменами, включая Национальную гвардию, до полмиллиона штыков. Перед такой огромной силой никто в мире не устоит! Но кто же возглавит эту заморскую экспедицию? Кто поведет наш доблестный флот и корабли с десантом к берегам Южной Америки? Есть ли у нас надежный человек?
— Есть, мой король! — льстиво склонился премьер Жак Лаффит. — Позвольте отрекомендовать Вам вице-адмирала доблестного французского флота де Макко.
— Если коротко, что вы можете о нем сказать, для справки? — спросил король, «поигрывая челюстями».
— Господин де Макко принадлежит к одной из выдающихся фамилий Франции, он славно разрешил споры о Санто-Доминго и Картахене,— выдал хвалебное резюме премьер-министр.
И продолжил свое повествование: