Для жителей Парфея - Большое Освоение Космоса приостановилось. Но не для меня. Даже так, эта добрая детская сказка не могла оборваться.
* * *
-Я стану археологом! Лучшим в галакт!..
В ответ сильный удар сбил восьмилетнего Ровальда и он растянулся в грязной луже. Среди коллекторов, труб и крыс где-то одиноко капала вода.
-Да, а потом как твой отец укокошишь планетку, может, даже две.
Стоило мне подняться, как новый удар вновь опрокинул. И это продолжалось предательски долго, пока мимо коллекторов не прошли двое взрослых. Их вид отогнал парней.
В неосвоенной части космоса, на ядовитой планете по имени Парфей, человеческая цивилизация продолжилась под землёй. Карантин превратился в культурную особенность. Посещение планеты строго регламентировано. Выезд, запрещён. Наружу вылезла неизвестная болезнь, и мы могли стать её переносчиками. По крайней мере, так говорили. Питательно-вещевые картриджи, строго регламентированы.
А я понял, что порой, от крысы, человека отличает поистине немногое. Лицо, разве что.
* * *
…20 Лет спустя
Поверхность стола содрогнулась. Кружка пенящейся жидкости ожила, вспоминая свою газовую сущность. Очередная стыковка на другом конце станции прошла успешно.
Ровальд в бессилии вздохнул. Столы вокруг заняты. Каждый человек о чем-то весело разговаривал, имел собеседника. Социализация. Везде социализация. Он никогда не мог к этому привыкнуть. Всё забито. Один стол освободился, и он смог занять его, отодвинув подальше от себя пустые упаковки с объедками. Однако, рядом с ним никто никогда не садился. Археологическая станция, однако, на ней он был совершенно одинок. По каким-то причинам сообщество его не принимало.
Прошло много лет, как он выбрался с кислотного Парфея. Успел закончить военную академию, и чудом не остаться на службе, а стать вольным, самим по себе, получить лицензию на космические исследования. В собственном распоряжении старый отцовский корабль, Архимед, который прекрасно сохранился. Наследие, ожидавшее его десятки лет на оплаченной консервации. Знать бы зачем, и чтобы это значило. Но приятно и греет сердце. Даже спустя столько лет, даже после своей смерти, батя не забыл его. Было бы здорово так же внимательно отнестись к собственному сыну, если таковой будет.
Но отсутствие опыта, связей, и вообще, каких-либо знаний вольного плавания, привело к неутешительному итогу. Полной растрате денег. Плюс, никто не хотел с ним летать. Кажется, с новичком никто не хочет связываться и это понятно. Однако, складывалось ощущение, что здесь замешано что-то ещё. Позади уже третья попытка единоличного освоения объекта. Вновь неудачная. Деньги кончались, что делать, не ясно. Только эта кружка в руке и одинокий стол перед глазами.
-Слушай, а это кто? - Кивнул бармену суровый старик, рядом с которым сидело ещё два десятка столь же суровых исследователей. Присмотревшись, можно было заметить, что среди них оказались и не менее суровые женщины. Те неспешно и сухо переговаривались, не тратя на эмоции время. От мужчин отличались слабо. Скорее военные, нежели представители благородной исторической профессии. Но нет, археологи именно таковы. Опасная профессия оставила на лице свои отпечатки.
Бармен лениво посмотрел на единственно одинокий стол с парнем, угрюмо уткнувшимся в кружку, и хмыкнул:
-Будущий труп. Три одиночных плавания за спиной. Чудо, не иначе.
-Да ну?
-Впрочем, ты прав. – Бармен заговорщицки нагнулся поближе. - Единственный выживший группы ДельНок. Отходил с ними шесть месяцев, даже получил лицензию. Все погибли, остался он один. Казалось бы, новичок, да? Новичок. – Кивнул бармен, ответив на свой собственный вопрос. - Люди думают, что он трус, успел хорошо спрятаться. Кто-то не хочет иметь дела с тем, кто вырос на карантинном Парфее. Может он больной какой. А у кого-то, поговаривают, есть даже прямые указания от вышестоящих органов не иметь с ним никакого дела. Иначе. – Бармен провёл пальцем по горлу. – Колорит.
-ДельНок… Та госэкспедиция?
-Она.
-Всю группу... Жалко ребят. Многих знал.
-Угу. – Кивнул бармен. – Не ты один.
-Странно, что его даже госники к себе не берут. Словно злой рок. – Старик присмотрелся, и в какой-то момент действительно показалось, что некая тёмная дымка висит над парнем и отпугивает всякого, кто пытается на нём задержать взгляд. Интуиция затрещала по швам. Старик чуть вздрогнул. Такого он в жизни не видел. Что-то не то. Будто не от мира сего. И между тем, маленькая искорка доброты промелькнула в повидавшем многое сердце. Парнишку откровенно жалко. Пускай он уже далеко и не парнишка. Человек есть человек, каким бы он не казался.