Статей много. По-сути, нёсшие одинаковый посыл. Обливали грязью годы, формировали общественное мнение. Пока Ровальд выживал на Парфее стоя в очередях за второсортными пищевыми отработками, в мире воцарилась жёлтая пресса. Про то, что он бастард – Ровальд не верил. Как и про манипуляции с ДНК (впрочем, как почти во всё остальное). Не верил во всё, кроме факта, что находки действительно могли скрываться в обход законодательства. Но на то должны были быть причины. Так просто рисковать репутацией на таком уровне? С его-то высоты? Не шутите.
Но мир отвернулся от первооткрывателя терраформаций и параллельных миров (о параллельных мирах в базе данных вообще ничего). Сплошная депрессия.
Ровальд с яростью ударил по столу, от чего тот пошатнулся. Всё забыто. А он? Маленькая крупинка которую не прожевали. Наивный, думал, что имя Энро Б. откроет дороги, а мир оказался куда как жёстче.
Копаться в прошлом не имело смысла. Так или иначе, стало понятно, почему с ним никто не хотел иметь дела. Всё что было плюсом стало минусом.
Обуреваемый эмоциями он встал и ощутил бессилие. Дошёл до бара в соседнем отсеке, взял первое, что вылезло в меню. Уселся за столом, столь же мрачно-отдалённым, как и собственное настроение. Напиться? Нет. Не в его стиле. Пьянство – ложь за которой не спрячешься.
В голове проворачивались попытки соединить всё воедино, душа жаждала объяснений. Но это карточный домик, мысли расходились в разные стороны. Своё прошлое, жизнь, воспоминания. Он не верил в то, что узнал, и между тем, тайно от себя искал доказательства тому, что его отец действительно нехороший человек. Будто где-то глубоко внутри себя поверил.
Если поверить начальнику станции, то вся жизнь Ровальда говно. До тех пор, пока не начнёт торговать отцовскими секретами. Не отдаст корабль. Либо подстраиваться под чужое одобрение, либо он официальное говно. Удивительный выбор. Удивляет бессовестность. Да, вот бессовестность воистину бесподобна.
-У, сука, сын шлюхи. Завистливый ублюдок. Генетическое недоразумение. Метеор в жопу. Кусок бесталанного отребья. Сам не стал археологом, теперь срывает злобу на молодняке. Скотина. - Как бы он хотел сказать всё это в лицо.
Ровальд поднялся из-за стола, но ноги не послушались, и он рухнул. В страхе огляделся. Но рядом лишь одинокий, безразличный робот-половинка, прикреплённый к барной стойке (со стороны продавца), всё так же размеренно протирал чистые стаканы. Присмотревшись, понял, что стаканы невероятно чистые, и чище их, возможно, только хирургический скальпель.
Поднявшись, Ровальд поплёлся в гостиницу. Закончивший академию на вольные хлеба, отказавшийся от гос-службы, бряцая незакрепленными проводами систем жизнеобеспечения. Галлограф показывал дисбаланс витаминов, который очень медленно рос. Ровальд вошёл в гостиничный номер, дверь закрылась, автоматически списав с его счёта средства. Лёг на капсульную кровать и понял, что тело устало думать. Лицензия становилась короче с каждым часом. Точно. Депрессия.
Постепенно мысли перешли в сны.
Странным образом глубокий сон одолел настолько, что Ровальд провёл в гостинице много дней, просыпаясь лишь чтобы перекусить и снова пропасть в сонном забытьи, доведя свой кредитный счёт почти до нуля, пока в один прекрасный момент не вспомнил, что кое-что, всё же, из третьей вылазки он извлёк. Находка, которую могут засчитать. Продление лицензии, деньги. То, что надо. Это подняло настроение. Ленивым движением подобрал космо-ранец, достал прозрачный бортовой журнал. Открыл первую страницу, вгляделся в прозрачные листы. Чем дольше всматривался, тем больше в его глазах прояснялось. По мере удержания внимания на страницах, там, внутри этих прозрачных плоскостей начинала проявляться материя. На белоснежном фоне иероглифы чем-то отдалённо напоминающие русские буквы, и откуда он взял что было написано именно про Юпитер? Наверно, в стрессовой обстановке выдумал. Но стоило отвести взгляд всё тут же пропало. Как по мановению волшебства. От чего он сразу не обратил внимание на проявляющийся текст?