Включив двигатели, он разогнался. Припал всем телом, вновь ударил. Вдруг бронепластины поддались, и беглец погрузился в космос вместе с отлетевшим куском обшивки.
Гул перерос свист, и хотя Ровальд его не слышал, над головой он видел, как новый выстрел разнёс толстые термо-двери, одна из которых накрыла собой выпиленную квадратную дыру.
Паук всмотрелся в освободившийся проход. Приподнял стволом упавшую дверь: Вместо раздавленного космонавта там зияла дыра с прямыми краями.
Толстые лапы-манипуляторы орудия открепились от стен, и, громыхая старыми механизмами, потянулись в сторону каюты.
Ровальд и корабль летели друг к другу на встречу. Двигатели личного маневрирования работали на жалкие 15%. Вся основная энергия ушла на резаки.
Но этого хватило. Вскоре космонавт скрылся внутри своего корабля. С лёту усаживаясь на единственное кресло, переключился на ручное управление кораблём. Космонавт умело выбирал опции, привычными движениями детально выбирая команды быстрого старта. Боевое маневрирование включать не стал. Увернуться от такого невозможно. Это не медленный и предсказуемый булыжник. На экране заморгали строки:
Щит включён
50% Мощности передано щиту
100% щита сконцентрировано в зоне предполагаемого удара
Оставленный в помещении дрон сигнализировал о приближении чужого объекта. Появилась картинка: древний вещатель смерти как раз устраивался поудобнее, просовывал ствол с нагнетателями энергии через дыру, но понял, что направить правильно на Ровальда орудие не получается, вытащил дуло и стал прицеливаться в край дыры, чтобы её расширить. Ровальд забил на все ручные настройки и отдал голосовую команду:
-Аварийный разогрев гипердвигателя.
-Сэр, вы уверены? Это чревато сбоем в навигации.
Но космонавт был непреклонен.
Включив передачу звука с дрона, Ровальд услышал нарастание знакомого гула, который постепенно перерос в свист. Потеря связи с последним дроном.
Чёрный блестящий корабль исследователя медленно развернулся в сторону астероидов, откуда прибыл.
Космический вакуум разрезало толстым красным лучом с оранжевыми витками.
60% Щита
20% Щита
Удар успешно заблокирован
Осталось 11% Щита
-Гипер! Аварийный! – Крикнул космонавт, натягивая на себя магнитные ремни, застегнул их по центру, образовав букву Х.
«Гиперпространство. Цель - последнее м?..»
-Да, да, да! Твою! Да!!
Двигатели неспешно замычали. В соплах разрослось дыхание синей плазмы. Скопления энергий, словно светлячки, кружились в задней части корабля.
Но новый луч уже поглощал всё на своём пути. Остатки планет, крохи цивилизаций, мусор войны, всё это тянулось до непрошеного гостя, который не успевал покинуть древнее поле боя. Космонавт зажмурился. Звёзды слились во встречные линии и луч с витками пронзил пустоту, но успешно впился в скалистых гигантов. Последовал раскол дрейфующих титанов-астероидов.
Дуло старинного орудия перестало нагреваться. Некогда прямоугольная дыра оплавилась и стала широкой, округлой. Тихий космос за бортом всё так же чернел, как и тысячи лет назад.
Дуло втянулось внутрь. Монстр исчез в тёмных коридорах древнего космического корабля, который, когда-то, сопротивлялся и не справился. Гулкие тяжелые удары раскатывались эхом, сотрясая и без того ветхие провода.
Глава 2
Из Записей Дневника археолога Ровальда Б. Энро.
Когда человечество поглотило десятки планетных систем масштабы освоения стали поистине колоссальными. Внутри космических кораблей тянулись широкие трубы, а пар выделялся из самых непредсказуемых мест. Станции строились прямо на спутниках, превращая даже самые маленькие кусочки неотёсанных глыб в полноценные места обитания. Люди бурили глубокие скважины до самого ядра, никто не мог это остановить. Снежный ком набирал обороты. Словно кто-то щёлкнул пальцами, и человечество, получив разрешение, пошло семимильными шагами.
Хотя, мёртвые цивилизации лежали глубоко под землёй, а остатки древних кораблей спали в невесомости (чаще только их жалкие кусочки, которые, даже так, изучались со всей серьезностью), всюду сопровождал удивительный факт - среди чужого наследия ни единой живой души. В крио-сне, или квазарах памяти. Никого не обнаружено. В лучшем случае оставались наскальные иероглифы, фрески, своеобразные картины, нетронутые планетными катастрофами, которые хоть как-то изображали бывших хозяев. Но размышления о том, почему во вселенной все живые существа мертвы - негласно запрещены.