Это замечание вызвало тихое рычание малышки, прозвучавшее почти по-звериному.
Громф учтиво склонился перед своим ребенком.
Боковая дверь комнаты распахнулась, и внутрь вплыла служанка, уродливая йоклол, напоминавшая огромную, полурасстаявшую серую свечу с развевающимися щупальцами.
— Иллитид прибыл, чтобы дать тебе урок, Ивоннель, — сказало демоническое существо булькающим, мутным голосом, который ему каким-то образом удавалось превращать почти в визг. Служанка скользнула к ребенку, оставляя за собой след из слизи. Щупальцы демона потянулись к малышке, и хотя до Миннолин Фей было еще несколько футов — та была слишком счастлива этому, даже желая отдать ребенка йоклол.
Создание заскользило из комнаты, вытягивая одно из своих щупалец, чтобы открыть дверь, а затем захлопнуть её за собой.
Минолин Фей откинулась на спинку большого стула, не потрудившись даже поправить платье, чтобы закрыть свою голую грудь. Громф отметил, что дыхание женщины было раздраженным, и она неоднократно бросала на закрытую дверь взгляды, в которых явно читалась паника.
— Она прекрасна, не так ли? — спросил Громф, а когда верховная жрица бросила на него удивленный взгляд, добавил. — Наша дочь.
Минолин Фейл с трудом сглотнула и Громф засмеялся над ней. Какими бы не были чувства женщины, Минолин никогда не посмеет причинить вреда Ивоннель. Она будет делать то, что ей сказали. То, что приказал аватар Ллос, потому что глубоко в сердце жрица была трусихой. Даже в их старом заговоре по свержению Матроны Матери Квентл, еще до конца Магической Чумы, до Затемнения, до того, как Метил передал Квентл воспоминания Ивоннель так же, как поступил с ребенком еще в утробе Минолин — женщина уже уходила в тень. Она оставалась на заднем плане, подталкивая вперед других, заставляя их искать в Абиссе Кь'орл Облодру. Она говорила им, что именно они понесут на себе тяжесть гнева Матроны Матери Бэнр, если дело пойдет плохо.
— Ты не понимаешь! — огрызнулась на него Минолин Фей самым пронзительным из голосов, которые она когда-либо осмеливалась использовать с Громфом Бэнром.
— Я?
— Каково это — когда твое тело захвачено… — сказала верховная жрица и пристально уставилась вниз, окончательно сломленная. — Эти щупальца иллитида, впивающиеся в мою плоть, исследующие меня, — заговорила она так, словно едва могла произносить слова. — Ты не можешь этого понять, супруг.
Она осмелилась поднять голову, чтобы встретиться с пристальным взглядом Громфа.
— Ты понятия не имеешь о том, что я знаю, а чего — нет Минолин Фей-Бранч, — его упоминание о принадлежности женщины к меньшему дому, вместо того, чтобы назвать её Бэнр, ясно и четко давало той понять свое место.
— Ты не женщина, — тихо сказала Минолин Фей. — Нет ничего более… личного.
— Я не женщина, — эхом повторил Громф. — И я вспоминаю об этом каждый день моей жизни.
— Ребенок… — сказала жрица, с отвращением покачав головой.
— Станет Матроной Матерью Мензоберранзана, — ответил Громф.
— Через пятьдесят лет? Через век?
— Увидим, — Громф повернулся и направился к двери.
— Осталась Кь'орл, — осмелилась заметить Минолин, прежде, чем он добрался до выхода. Она ссылалась на их старый план по свержению Квентл.
Громф остановился и замер, несколько ударов сердца глядя на дверь. Потом он повернулся, сверкнув глазами.
— Теперь Матроной Матерью Мензоберранзана служит не Квентл. Не только Квентл, во всяком случае, — предупредил он. — Она знает все, что знала Ивоннель, и как будет знать наша дочь.
— Знать..?
— Историю нашего народа, истинную правду о путях Паучьей Королевы, мириады планов и надежд многих, многих Домов, которые существовали когда-то. Тебе не мешало бы помнить об этом, Минолин Фей. Наш союз хорошо послужил мне, — он посмотрел на дверь, через которую ушла йоклол с их ребенком. — Но если ты станешь плести интриги и заговоры, вызвав гнев Квентл — Матроны Матери Бэнр — знай, я не стану защищать тебя. На самом деле, я просто уничтожу тебя во имя служения моей любимой сестре.
Минолин Фей не смогла выдержать его взгляда и опустила голову.
— Хорошо заботься о нашей дочери, — предупредил Громф. — Словно бы от этого зависит твоя жизнь.
— Она унижает меня, — пробормотала Минолин Фей себе под нос, когда Громф снова собрался уходить. И архимаг снова повернулся на пятках.
— Что?
— Ребенок, — пояснила верховная жрица.
— Ребенок унижает тебя?
Жрица кивнула, и маг снова ухмыльнулся.
— Ты понимаешь, чем стал этот ребенок? — риторически спросил он жрицу. — Будучи рядом с ней, ты заслуживаешь того, чтобы унижаться и пресмыкаться.