— И научился языку Морадина, да? — спросил Рваный Дайн. Король Эмерус широко улыбнулся, а потом вскочил с трона, и пружинящим шагом подошел к паре. Он кивнул Рваному Дайну и встретил долгий взгляд Бренора. Эмерус поднял руки, твердо кладя их на плечи своего старого друга. Два дворфа долго не мигая смотрели друг на друга, разделяя то, что оба познали и поняли. Что-то сверхъестественное и божественное.
Король Эмерус не смог подавить улыбку, и поклонился.
— Лорд Морадин одобрил мой выбор, — прошептал он, ибо попытайся старый дворф говорить громче — он не смог бы сдержать рыдания.
— Ты отправишься на разведку в верхние залы? — спросила Дзирта Кэтти-бри, когда оба минули лестничную площадку, уходя из тронной залы. Они наблюдали за торжественным походом Бренора и Эмеруса к трону, а также за тем, как Эмерус сидел на кресле.
— Бренор останавливает меня, — ответил Дзирт. — Дворфы решили занимать землю частями, полностью устанавливая контроль над захваченным, прежде чем двигаться в следующий зал. Мы не покинем эту комнату, пока Бренор и остальные дворфские лидеры не будут удовлетворены тем, как удерживается пещера за стеной. И пока этот зал тоже не будет иметь собственные защитные силы.
Звуки молотов и камней, которые волокли по полу, придали словам Дзирта больше правдоподобия, так как в тронном зале уже велись строительные работы. Катапульты, стоявшие по бокам, уже были собраны и закреплены на стенах туннеля, уводившего к шахтам. Напротив задней двери, главного входа в комплекс Гаунтлгрим, велась тяжелая работа по созданию оборонительной стены, из-за которой арбалетчики смогли бы зорко наблюдать за узким проходом.
— Ты желаешь боя? — спросила Кэтти-бри. — Против собственных сородичей?
— Желаю? Нет. Но я принимаю цель путешествия, лежащую перед нами. Бренор получит Гаунтлгрим, я верю. Или он умрет, пытаясь это сделать.
— А Дзирт?
— Задолжал своему другу не меньше, чем свою жизнь.
— Ты умрешь за мечту Бренора?
А Бренор не оставил ради меня свою божественную награду? Он мог бы отправиться к своим богам, получив справедливое вознаграждение за прожитую жизнь, но долг по отношению к другу заставил его повернуть. Разве весь смысл не в этом? Не в этом всем? Если я предлагаю свою руку другому, а он берет её — не держу ли я также и его руку? Вместе мы сильнее, но только узы дружбы исходят от обоих. Я не могу покинуть Бренора в этом путешествии, как ты не смогла бы покинуть меня, если бы знала, что нужна мне. Или Бренору. Это наша связь, наша кровь, магия наших соединенных рук. Я лишь хочу, чтобы здесь были Вульфгар и Реджис, чтобы мы впятером могли…
Он замолчал, глядя на ошеломленную улыбку жены.
— Что такое?
— Ничего, — мягко сказала Кэтти-бри. — Ничего особо важного. Я просто нахожу забавным, когда замечаю, что Вульфгар считает меня любителем поучать.
Изумленный Дзирт попытался ответить, но его губы лишь беззвучно шевелились.
— О, поцелуй меня, — сказала Кэтти-бри, прижимаясь ближе и слегка касаясь Дзирта перед тем, как со смехом отстраниться. — Ты знаешь, что я люблю тебя? — спросила она. — Ты думаешь, что я желаю быть с тобой в этом темном месте, с опасностью и битвами со всех сторон, а не где-либо еще в мире? Не в любом из садов, которые Миликки может создать к моему полнейшему чувственному удовольствию?
Она снова подошла к нему, становясь перед ним, прямо перед ним, и глядя своими голубыми глазами в его лавандовые.
— Ты знаешь это?
Дзирт кивнул и поцеловал её снова.
— И мы переживем все это, — настаивала Кэтти-бри. — Наша дорога не окончится в Гаунтлгриме. Мы не допустим такого.
— А где тогда? — тон его вопроса вышел тяжелее, чем Дзирт того хотел, и звук этих резких слов заставил его замолчать, совершенно ошеломив его жену. Столько лет, в её прошлой жизни, как и в этой, Кэтти-бри и Дзирт танцевали вокруг да около этого вопроса. Они были любителями приключений, постоянно в поисках дороги и ветра, овевающего их лица.
Но было ли для них нечто большее?
— Когда Бренор сядет на трон Гаунтлгрима, Дзирт останется рядом с ним? — спросила Кэтти-бри.
Нерешительность дроу говорила громче, чем любые слова, которые он смог бы подобрать.
— Я больше не хочу жить в залах дворфов, — прямолинейно добавила Кэтти-бри. — Где-то поблизости — конечно. Но здесь для меня не место. Я вернулась на службу к Миликки, с любовью к открытому воздуху, к траве, которая касается моих ног, к ветру, овевающему мое лицо. Я готова к тому, что проведу много декад в Гаунтлгриме вместе с любимым отцом, но это не моя жизнь.