— Тебе лучше отправить с группой нескольких Веселых Мясников, — посоветовал Бренор. — В туннелях еще могут быть монстры.
— Ты сделал лучший выбор, когда покинул свой трон, — сказал Эмерус, когда Коннерад ушел. — Этот малый — отличный дворф.
— Его отец был лучшим воином, которого когда-либо знал Митрил-Халл, — ответил Бренор.
— Ты скучаешь? — спросил Эмерус через некоторое время.
— По Митрил-Халлу?
— Да, и по своему царствованию.
Бренор фыркнул и сделал большой глоток эля.
— Нет, не сказал бы. Не пойми меня не правильно, если бы орки или дроу добрались до этого места, я бы вернулся и выкинул их назад, даже не сомневайся. Это место — мой дом. Но я люблю дорогу.
— Но теперь ты остаешься здесь.
— Морадин зовет меня.
Эмерус кивнул. На лице старого короля отразился покой.
— Да, — сказал он.
Сидя на троне дворфских богов он тоже чувствовал силу, мудрость и древние тайны. И теперь он понимал.
— Всю мою жизнь я провел в Фелбарре, — тихо сказал Эмерус. — Обальд взял это место, но мы выбросили его прочь. И ты знаешь, что он, к нашему несчастью, явился снова.
— И во имя нашей надежды, — напомнил Бренор своему другу.
— Мне было больно смотреть на то, как ты подписываешь чертов договор Ущелья Гарумна, — признался Эмерус. — Я знал, что тебе тоже нелегко.
— Ты согласился с договором… — начал Бренор.
— Да, — быстро прервал его Эмерус. — Так должно было быть. И мы должны были надеяться. Мы не могли воевать с проклятыми орками, без помощи Сандабара и Сильверимуна, а они не желали иметь отношения к этой войне, — он замолчал, чтобы глотнуть эля и сплюнуть на землю. — А потом они приходят и винят Бренора за то, что новая война началась из-за него, — промолвил он, с отвращением качая головой. — Трусы!
— Хуже, — сказал Бренор. — Политики.
Эмерус громко хихикнул над замечанием друга.
— Ты все сделал правильно, мой друг, — сказал Эмерус. — В первой битве с Обальдом, там, в Ущелье Гарумна, и теперь — в новой жизни. Ты заставил гордиться своего отца и деда. Всех в роду Боевого Топора. И знай, что имя Бренора всегда с уважением будет произноситься в Цитадели Фелбарр, — он поднял свою флягу, и Бренор ударил по ней собственной.
— И в Митрил-Халле, — продолжил Эмерус. — И здесь, в Гаунтлгриме, не сомневайся.
— А ты сам? — спросил Бренор. — Ты скучаешь по Фелбарру?
— Он был моим домом всю мою жизнь, — заговорил Эмерус. — Но нет, сейчас я не скучаю. Мне хотелось бы, чтобы Парсон Глейв был рядом, но я рад, что он занял мое место на троне. Нет, сейчас, — продолжал он, оглядываясь по сторонам, на большую стройку, прислушиваясь к стуку молотков и скрипу крестовин, смотря на древний и надежный Гаунтлгрим, — сейчас мое старое сердце говорит, что я дома, друг мой. В своем истинном доме.
Бренор кивнул, понимая старого дворфа. Он чувствовал тоже самое, когда впервые пришел в эти священные залы, когда впервые сел на трон Дворфских Богов. Это чувство лежало где-то глубже, чем его любовь к Митрил-Халлу. Это был какой-то древний ропот магии, который касался самой сути его души Делзуна. Он вспомнил восторг, испытанный им после того, как десятилетия и десятилетия назад они нашли Митрил-Халл, вместе с Компаньонами — действительно, завершение этого приключения дало их группе свое имя. Но здесь все было по другому. Глубже и торжественнее. И более глобально. Это путешествие, чтобы возродить Гаунтлгрим, было разделено всеми дворфами Делзуна.
— Правильно, что мы здесь, — убежденно сказал Эмерус.
— Ты же не думал, что я выброшу Коннерада прочь, чтобы забрать мой трон, да? — согласился Бренор. — Да, я знаю это, мой друг.
Коннерад вернулся, и выражение на его лице ясно говорила, что он услышал последнюю фразу.
— Ба, это кого это ты выбросишь? — спроси он.
— Тебя!
— Ты не забрал бы свой трон, — сказал Коннерад. — Только в моей власти его давать или передавать.
— Да, — сказал Бренор. Эмерус поднял свою флягу эля и сказал:
— Король Коннерад!
И Бренор присоединился к тосту.
— Но я слышал твои слова, — заметил Коннерад.
— Ты был рад отдать свой трон? — спросил Эмерус, и Коннерад улыбнулся, кивая.
— Я бы хотел, чтобы мой отец увидел это место, — сказал молодой король.
— Планируешь посадить на трон свою задницу? — спросил Бренор.
Коннерад уставился на друга, выглядя неуверенным.