Серьезно, настолько он не увлекался даже сразу после свадьбы, всегда чувствовал границы. А теперь наконец-то отпустил себя. Как же хорошо!
«И я даже не могу сказать, что наконец заслужила его полное доверие, — думала она, разглядывая смешно стиснутое подушкой лицо мужа, такое милое, сонное. — Он мне доверял с самого начала. По большому счету. Просто… теперь как будто действительно поверил, что я не испугаюсь? Не сбегу без предупреждения, если он где-то разок потеряет берега? Или поверил себе — что никогда не перейдет черту настолько сильно, чтобы я собрала вещи?»
А ведь Леонида с самого начала пыталась сказать ему, что ничуть его не боится! Просто не способна. Даже если бы он правда явился к ней весь в крови и держа серп обратным хватом, она бы только подумала: «Творец, как бы все это половчее собрать для химчистки!»
По-настоящему она испугалась Аркадия только в самом начале, когда впервые увидела. Нет, ее не пустили в палату неподготовленной, она сначала на фото посмотрела. Но все равно… реальность запредельно тощего, похожего на скелет ребенка с очень усталыми, но цепкими карими глазами, которые, кажется, только одни и жили над кислородной маской, чуть было не заставила ее выскочить из комнаты, хлопнув дверью! Вот тогда было страшно. «И Григоровский собрался ЭТО оперировать⁈ — она отчетливо помнила свою мысль, завернутую в ужас и благоговение перед научным руководителем. — Неужели я когда-нибудь достигну той же квалификации⁈»
При первой встрече они ни слова друг другу не сказали: он не мог, а у нее все слова в горле застряли. У нее была заготовлена приветственная фраза: «Здравствуйте, уважаемый Аркадий, я хирург-стажер Леонида Романова, буду ассистировать на операции, потому что у меня очень маленькие руки…», — но она не смогла ее произнести. Была уверена: он умрет под ножом или не выдержит наркоза, и на этом ее стажировка у Григоровского закончится!
А он выжил.
И жил сейчас, и смеялся, и целовал ее, и мог поднять одной рукой безо всякой магии.
Да, наверное, в этом дело. Она видела его ребенком, видела, как он рос, сама вскрывала его грудную клетку не раз и не два. И вроде как знала умом с самого начала, что он намного ее старше — но подсознанию не объяснишь. Человека, который вырос на твоих глазах, которому было так плохо и которого ты помог выхаживать, опасаться попросту невозможно, каким бы физически опасным он ни стал со временем!
Особенно когда этот человек — твой муж, которого ты видишь хорошо если пару часов в день, и привыкла стараться впихнуть в каждую минуту наедине как можно больше физического контакта и общения… О чем он думает вообще, как может не понимать, насколько он ей дорог и как сильно она ему доверяет?
Или теперь понял наконец-то? Надо будет как-то прояснить этот вопрос.
Как ни странно, Аркадий все еще даже не думал просыпаться от ее взгляда, хотя Леонида разглядывала его уже минут двадцать. Ну да, магическое истощение так легко не проходит, хотя пациенту после накачки чужой энергией частенько кажется, что все в порядке. Он еще дня три будет спать крепко и много… В кои-то веки!
Пользуясь возможностью, она тихонько поцеловала мужа в щеку, погладила по виску. Он и от этого не проснулся, только завозился во сне и сложил губы трубочкой — очень умильно! С улыбкой Леонида начала вылезать из кровати… и тут снова вспомнила о мышцах-желе! Ах чтоб ты!
В итоге до столовой она не доползла, ограничилась кают-компанией. Она была ближе, и туда повара всегда выставляла корзину с какими-нибудь кексиками или булочками для желающих попить чаю или кофе — на завтрак достаточно. По корабельному расписанию был пересменок, каюта пустовала — если не считать Ланочки Урагановой… В смысле, Селивановой, конечно, но Леониде всегда, заполняя документы, приходилось делать эту мысленную поправку.
Та сидела с чашкой кофе у видового экрана, на который сейчас был выведен закольцованный ролик с бегущим по камням горным ручьем, и с задумчивым видом смотрела в никуда.
— Доктор Лёнечка! — обрадовалась ей Меланиппа, немедленно выходя из прострации. Ее нежное личико из почти отрешенного и лишенного возраста вдруг сделалось юным и улыбчивым. — Здравствуй! А я думала, мы вас еще сутки не увидим.
— Ну уж, сутки… — чуть морщась от неприятного ощущения в мышцах (реальной боли не было, но тупая усталость чувствовалась), Леонида присела рядом с Ланой на диван. — Мне, знаешь, и так хватило!
Лана хихикнула.
— Ага, Аркадий по тебе очень сильно соскучился. Это еще видно было, когда мы экспедицию разделили! А уж теперь, наверное, вообще…