— Согласен, это обсуждать и обсуждать, — подтвердил мои мысли Аркадий. — Причем не здесь, а на Терре. Я тоже не в восторге от предстоящей работы! Так что давай пока вернемся к твоему эксперименту.
— Давай, — сказал я. — Ну что ж, раз такие дела, попробуем придумать какой-нибудь полезный гиас! На случай, если вы не сумеете его скинуть.
— А можно мне гиас не накручивать волосы на палец? — спросила Саня. — А то я замучилась с этой привычкой!
— А мне нравится, как ты при этом выглядишь, — улыбнулся я. — По-моему, очень мило. Но если ты правда замучилась, давай попробую…
— Нет, — вздохнула Ксантиппа, — слушай, меня правда задолбало эти прядочки потом расплетать, так что искушение оставить гиас будет слишком велико! А нам-то надо, чтобы я его скинула. Давай вот что. Запрети мне законодательно, в смысле, гиасом, работать больше двенадцати часов без перерыва на сон и еду!
— Принято, — кивнул я. — Очень полезный гиас! Для Аркадия тоже, кстати.
— Только не это! — наш стратиг вскинул руки во вроде бы шутливом, но на самом деле серьезном протесте. — Я так ничего не успею!
— А если я прикажу?
— При всем уважении, это выходит за рамки твоих полномочий! — вот теперь он говорил абсолютно серьезно. — Не говоря уже о том, что в рамках метакосмической экспедиции может поставить под угрозу жизни всего экипажа. Представь себе какой-нибудь аврал, который затянется на сутки или больше!
Тут я был вынужден признать его правоту. Посовещавшись еще, мы решили, что Ксантиппе я все-таки запрещу накручивание волос. Заодно и проверим, насколько способность скинуть гиас зависит от желания это сделать! А Аркадий получит запрет есть мороженое, к которому равнодушен.
— Ты — и равнодушен к какому-то молочному продукту? — не поверил я.
— А вот представь, — кивнул он. — С одной стороны, оно сладкое и молочное — это плюс. С другой — холодное! Как можно добровольно пихать холод в себя? С детства не понимаю. Но при этом я терпеть не могу, когда мне что-то запрещают, так что стимул преодолеть все равно будет.
Надо же.
Накладывать гиасы не очень сложно, но муторно. Нужно модулировать частоту магии, накладывать ритм, при этом постоянно обращаясь к объекту своего колдовства. Диалог поддерживать необязательно, но хотя бы в одностороннем порядке говорить нужно. А если беседу поддерживать, то это здорово помогает!
— То есть в плане защиты от гиасов нужно просто не дать вражескому магу трепаться, и дело в шляпе? — усмехнулся наш стратиг. — Уж как-нибудь!
— Да нет, — возразил я, — достаточно мысленно это делать! Я вот сейчас Ксантиппе мысленно рассказываю, какая она красотка.
— Зачем мысленно⁈ — возмутилась моя жена. — Давай вслух!
— При Аркадии?
Ксантиппа хмыкнула.
— Ладно, тогда рассказывай, какая я умница!
Пришлось подчиниться. А этот друг семьи, с позволения сказать, еще и зубоскалил: мол, если враг в бою начнет делать ему комплименты, он сразу почует неладное!
— Не думаю, что этот прием в бою вообще можно применять, — сказал я. — Он реально слишком длинный. У меня на мальчика вообще полчаса ушло, хотя признанным мастерам, по словам Танакоса, достаточно пары минут. Но нормальный бой за пару минут уже закончится. Разве что, как древние воители, начнете бой с обмена хвастливыми речами!
— Это несказанно меня радует! — серьезно заметил Аркадий.
За этой болтовней наложение гиаса шло своим чередом: неиллюзорно «скрепя сердце», я опутывал свою жену энергетической нитью — тонкой, едва различимой, которая растворялась в воздухе, не долетая до ее головы. И Ксантиппа, и Аркадий подтвердили, что с трудом видят ее и что возле головы она действительно исчезает, поэтому просто «руками», как некоторые заклятья, ее не снять. При этом мне приходилось постоянно перебарывать ощущение, что я совершаю невиданное по силе предательство! Пусть даже жена сама мне разрешила, но «в научных целях» Ксантиппа разрешит почти что угодно — кроме, наверное, супружеской измены и членовредительства! Надо было с Аркадия начать… Хотя нет, Саня бы мне это потом не простила.
И потом, если окажется, что даже Саня гиас не стряхнет, на Аркадии можно будет уже не проверять.
Но Ксантиппа вздрогнула, не успел я закончить.
— Слушай, а я ведь ощущаю это! — воскликнула она. — Этакое давление… Я давно его начала чувствовать, подсознательно, но оно на сознательный уровень не выводилось, потому что это от тебя! И вот теперь оно стало таким сильным, что я уже его отчетливо различаю! Сбрасывать, или ждать, пока ты закончишь?
— Сбрасывай, если понимаешь, как, — кивнул я.