Поезд с грохотом мчался по каменным склонам и ущельям, но посторонние звуки не проникали в ресторан. Звукоизоляция обеспечивалась хитрыми артефактами и каббалистикой. Когда едешь в таком поезде, возникает ощущение кинотеатра. Ты сморишь немое кино в хорошем разрешении. Вечный багровый закат и переполненные тенями долины.
Ничто, как говорится, не предвещало.
Просто в какой-то момент боевые платформы и технические палубы заполнились людьми.
Чужаками.
Люди в графитовых, антрацитовых, чёрно-синих и даже чёрных рясах. Цвет чёрного янтаря — свидетельство высших степеней посвящения в Супреме. Каратели были вооружены саксами и пистолетами с глушителем. Все они были прыгунами, но в скорости движения не уступали метам, а порой даже превосходили последних. Пока Тарик ибн Саббах обедал, его гвардейцы умирали один за другим.
А хуже всего была тварь, запрыгнувшая на крышу одного из вагонов одновременно с карателями. Судя по всему, монстр ждал своего часа, прилепившись к выступающему над путями каменному карнизу, а потом спикировал вниз. При этом тварь в полёте отрастила крылья, перевела себя в планирующий режим и очень технично обрушилась на мечника в кожаных доспехах. Обрушилась, подмяла под себя, оторвала голову и прыгнула на следующую жертву. Никто не уловил момент, когда существо перестроилось и вместо крыльев вырастило себе многосуставчатые лапки насекомого. Оставшиеся в живых гвардейцы начали стрелять из помповых ружей, но хищник принял всё на непробиваемые хитиновые пластины… Дальше не было ничего, кроме боли, криков, чавканья и фонтанов крови.
Бойцы в рясах взяли под контроль ракетную установку, вырезали орудийные расчёты, без особых усилий справились с пирокинетиками. Прирождённые убийцы. Действовали быстро и слаженно, общались жестами, к телепатической связи не прибегали. Пули и клинки не могли пробить ткань, из которой была пошита одежда карателей. При этом движения нападавших не были скованы, словно эта броня ничего не весила. Выстрелы звучали тихими хлопками и почти не привлекали к себе внимания. Впрочем, телепат Саббаха незадолго до своей смерти успел связаться с хозяином и сообщить о штурме.
А в следующую секунду тронутый заметил конвертоплан.
Сначала один, потом второй.
Точки летательных аппаратов выплыли из-за вершины заснеженного пика, быстро увеличились в размерах и начали спускаться в долину, по краю которой скользил бронепоезд. При иных обстоятельствах Саббах возмутился бы: почему молчат зенитки? Где ракеты, срывающиеся со своих позиций? Но сейчас он понимал, что инквизиторы ухитрились вывести из строя все его системы.
— Господин, угодно ли отведать десерт? — лакей почтительно склонил голову, застыв в метре от столика.
Саббах вздохнул:
— Боюсь, десерт нам уже подали.
В разных частях вагона материализовались фигуры в чёрном. Тарик оценил дистанцию, прикинул линии огня, бросил взгляд на короткие пистолеты-пулемёты в руках оппонентов. И впервые за долгое время своей жизни пожалел, что в день своей инициации попросил у Администратора бессмертие. Мог бы стать криокинетиком. А ещё лучше — прыгуном.
— Руки на стол, — последовал отрывистый приказ.
Голос принадлежал узкоглазой женщине, похожей на китаянку.
— Они и так на столе, — хмыкнул магнат, кивком указывая на вилку с ножом. — Сестра Айминь, если мне память не изменяет?
Женщина не удостоила его ответом.
Зато Саббах почувствовал торможение. Поезд начал замедляться. Один из конвертопланов спикировал с неба и стал заходить на посадку, меняя конфигурацию.
Оружейный барон вспомнил, что у него, оказывается, есть и посадочная платформа для вертолётов.
Как предусмотрительно с его стороны!
Морфист спал.
Что и положено делать людям его профессии.
Прикол в том, что солнце стояло в зените, и все открытые участки Медины заливало яркими лучами. Отец Никон лежал на застланной постели в полном облачении. То есть, в чёрно-синей рясе, рифлёных ботинках, при амулетах и оберегах. За ухом инквизитора что-то светилось — жёлтая точка, смахивающая на индикатор.
— Он что, и днём может работать? — охренел я.
— Ещё как может, — заверил Ибрахим. — Но ты не шепчи, разбудить его почти нереально. Артефактные вставки.
Я повторно оценил состояние морфиста. Отец Никон лежал с совершенно безмятежным видом, сложив руки на груди и вытянув ноги. Прямо как вампир из комиксов или фильмов готического направления. Разве что гроба не хватает и смертельной бледности. Да и с клыками у инквизитора вышел косячок.