И третьего дня, наконец, это увенчалось успехом. Найденная мною жила, достаточно богатая, чтобы на нее обращать внимание, располагалась в половине дня пути по нормальной дороге от Крапивницы, чуть в стороне от дороги на Чернореченск. Достаточно далеко и от города и от города, так что, возможно, на то, чтоб ее разрабатывать, придется отдельно строить жилье для крепостных. Может, даже, новую деревню закладывать. Но это дело для уездного руководства, мое же дело небольшое и я его сделал в высшей степени ответственно.
Домой я возвращался в приподнятом настроении, хотя и весьма подуставший, уже в мыслях предвкушая, как сам отправлюсь на завод сообщить эту радостную новость управляющему, а заодно и слегка развеюсь, когда примерно в трех часах езды от отмеченного мною места, на том берегу Черной, на излучине заметил отдаленные огни.
Припомнив давешнюю встречу свою с Альбертом Карловичем и описание данное им своему имею, я тут же сообразил, что вижу именно его. Ну или окружающей его деревеньки и тут же загорелся идеей посетить достопочтенного мужчину. Признаюсь, помимо вполне естественного желания посетить так впечатлившего меня дворянина, мною двигало тщеславие, уж очень хотелось поскорее похвастаться хоть кому-нибудь своего статуса о своей удаче. А тут еще, словно знак свыше, я заметил, что возле стоящего на берегу лодочного домика бродит мужчина с фонарем. Не откладывая в долгий ящик я натянул поводья и отправился в указанную сторону.
Признаюсь, реакция лодочника на мою просьбу перевезти на другой берег немало меня удивила и даже в чем-то побеспокоила. Ужас, исказивший крупные черты немолодого простоватого лица при одном лишь упоминании барина, был непритворным и всепоглощающим, и не походил на привычный для мужицкого сословия трепет перед хозяином. Добрую четверть часа пришлось мне потратить на его убеждение и лишь комбинируя щедрые посулы, путешествие на лодке обошлось мне в баснословные 10 копеек, да угрозы рассказать о его непослушании Альберту Карловичу, заставили того пойти мне навстречу. Правда тут меня ожидало очередное разочарование. Как оказалось, единственная лодка на этом берегу была слишком хлипкой, чтобы взять на себя не то, что всю мою партию, но даже и трех человек. Лодочник наотрез отказался брать туда кого-либо еще кроме меня, объясняя это тем, что утлое суденышко просто перевернется на речной стремине. Делать было нечего и я отправил своих спутников в деревню с наказом ждать меня в этом же самом месте завтра пополудни, а сам остался.
Речной извозчик мой, к чести его, оказался крайней умелым человеком и на другой берег доставил меня буквально не несколько мощных гребков, с легкостью необычайной, выдающей большой опыт и великолепное знание речного нрава, нивелировав стремительное течение. Но прежде, чем я успел поблагодарить его, тут же двинулся обратно, по-видимому, собираясь переночевать в едва обустроенном сарае для хранения лодочного инвентаря.
Расположенная на большой косе между густым мрачным лесом и рекой деревушка в пару десяткой хаотично разбросанных вокруг барской усадьбы домов тоже производила крайне гнетущее впечатление. Не смотря на по-летнему теплый вечерок нигде не было видно праздно гуляющей молодежи, не слышалась тальянка или сопелка, не доносился смех. Наоборот, мрачная и казавшаяся пустой деревня казалась погруженной в тревожное ожидание приближающейся катастрофы. Такое бывает, когда перед бурей природа словно бы замирает, предчувствуя надвигающееся буйство. Да и сама она, деревня то есть, была неожиданно неопрятно и запущенной.