— Уходи… — повторил мужчина. Слова давались ему с трудом, по углам пересохших, изорванных болезнью губ пузырилась черная пена. — Смерть… Кругом смерть… Птицы… Не пускай их…
И, словно дожидаясь этих слов, за спиной Архипа послышалось биение птичьих крыльев и донельзя самодовольное карканье. Он резко обернулся обернулся и с ужасом и отвращением уставился на нескольких здоровенных черных птиц, вальяжно рассевшихся на сложенных у входа телах. Все они деловито дергали за испачканную болезненными выделениями ткань, стараясь оторвать себе кусок посочнее да погрязнее. И тут в голове колдуна что-то щелкнуло. Птицы с огромным зобом, болезни, колдуны. Мозаика сложилась, явив знакомый только лишь по старинным рукописям да рассказам наставников узор. Курдуши, разносчики чумы. Совершенно по-животному зарычав, Архип указал перстом на самую крупную из тварей, ту самую, что сейчас оторвала здоровенный кусок ткани, кажется с прилипшей к нему кощей, и выплюнул в ее сторону Слово. Яростно белая вспышка буквально расплескала мерзкую тварь, окатив стены, пол и товарок вороны дымящимися ошметками плоти и кишками. Те, заверещав, побросав свое занятие гурьбой кинулись в открытую дверь, врезаясь в только спешащих на пиршество сородичей, устраивая в узком проходе кучу-малу. Не упуская открывшейся возможности, колдун ударил снова в самый центр черного клубка, испепелив сразу нескольких созданий омерзительной магии. Остальные сумели разлететься. Вытерев кровь с выступивших губ, колдун выругался. Так вот значит, что задумал Альберт Густав! С помощью колдовством сотворенных слуг на общину мор наслать. Интересно, что он дальше хочет? Надеется, что Архип пойдет с ним на мировую и отдаст желаемое? Или просто сдохнет, чтоб потом с трупа добыть? А вот дудки. Облезет и неровно обрастет, немчура дохлая. Хмыкнув и совершенно по-детски показав неприличный жесть в пустоту, Архип прорычал:
— Тебе еще небо с овчину покажется, паскудина дохлая! — да, нелепое ребячество, но что поделать, если переполняющие эмоции требовали выхода.
До вечера мужики таскали хворост и здоровенными валами укладывали его вдоль забора и вокруг стел хижины. Архип же, упокоив несчастного хозяина, знал он на этот счет заветные слова, вместе с помощницей занимался к подготовкой к ритуалу.
— Курдуши, приблуда, — раскладывая перед собой материалы, увещевал он черноокую татарку с видом университетского профессора, наставляющего неопытного студента. — Существа злопакостные и извести их — задача первоочередная. Даже если у Натальи получится немца уговорить с ней уехать, тварюшки эти будут свое дело проводить.
— А разве он не может их обратно призвать? — Архип, на самом деле, не мог нарадоваться на живой ум своей ученицы и ее жажду к чародейским знаниям. Что он ей не говорил, она впитывала, словно губка, и запоминала в мельчайших подробностях. Он до сих не понимал, связано ли то было с обстоятельствами ее появления в его жизни или с какими-то врожденными достоинствами, ведь и внешность у девочки была весьма и весьма выдающейся.
— В том-то и дело, что нет. Курдуш это не классический фамильяр и не старинный шаманский бес, что будучи призван завсегда своему хозяину верой и правдой служит. Курдуш же выполняет только одну задачу, получает ее при сотворении, а после выполнения издыхает в ближайших кустах.
— А зачем же он тогда, Архип?
— Делается просто и быстро, ухватист, неглуп, особливо для простенькой нечисти, для простых задач — лучше и не сыскать, — Архип сложил в ступку перья кишки и просто ошметки плоти, что сумел соскрести в избе. Все, что осталось от нескольких уничтоженным им птиц.
— Ага, — кивнула Айрат, а потом с сомнением закусила губу. — А зачем они нужны?
— Наш немецкий знакомец, чтоб ему черти в аду отдельный котел заготовили, — наконец удовлетворившись содержимым ступки, Архип начал специальной ложечкой вытаскивать его, и раскладывать в центр нарисованной на дощечке сложной многоугольной фигуры. — Решил мор на нас напустить. Эпидемию то бишь, — Айрат испуганно ойкнула. — Но самолично всех заражать ему несподручно, да и долго это, вот и наплодил он тварей. Как человек от болезни помрет, так они тут как тут, вещи его, али гной с пустулы собирают и в зоб складывают. Видала, какой он у них огромный? — татарка кивнула. — Специально для того и задуман. А потом, значит, по деревням разносят. Глазом моргнуть не успеешь, как вся округа в очередь на кладбище выстроится. Да вот незадача, с хутором ему не свезло. Сильные люди, из таких хоть гвозди куй, — он с грустью покачал головой, вспоминая несчастного мужика в избе. — Как помирать стали все, заперлися в доме, чтоб на других хворь не разошлась. И хозяин ведь, царствие ему небесное, заподозрил в птицах что-то неладное. Он ведь и меня предупредить пытался, и даже избу свою сжечь хотел, я там следы нашел. Да сил не хватило, уж сильно его лихорадка, видать, к тому моменту заела.