Наверху на площадке ожидала массивная дверь. Архип подумал было и ее снести с петель, но поразмыслив, все-таки просто открыл, тем более, что она оказалась не заперта. За ней оказалась довольно просторная, горница с печью посередине. Сразу видно, где некогда обитал хозяин. Правда, окна, оказались заколочены и здесь, поэтому колдун зажег вторую спичку вместо уже полностью прогоревшей. В неверном свете огонька он разглядел откровенно убогую обстановку то ли мародеры постарались, то ли изначально так было. Ежели второе, то немецкий чернокнижник был очень специфическим человеком.
— А стал не менее специфическим живым трупом, — закончил вслух Архип, оглядывая голые деревянные стены и полы, кирпичную, но всю облупившуюся печь, кстати, вроде ж тут должен был быть камин, массивный, но крайне непритязательный стол и две табуретки.
На дальней стене Архип обнаружил еще одну дверь. За которой оказалось второе крыльцо, выходящее на удобную внешнюю лестницу, спускавшуюся сразу во двор.
— Вот что тебе мешало по сторонам обойти, а не переть амором? — покорил он сам себя.
К горнице примыкали две небольших в комнаты. В одной из них стояла кровать, все такая же грубая с полусгнившей копной сена вместо матраса, а во второй в кучу была свалена разная одежда, вещи и сумки. Некоторые носили на себе следы засохшей крови. Наобум заглянув в первую, Архип обнаружил там портсигар, несколько платков и скрученную тугую пачку ассигнаций.
— Интересная у тебя заначка была, Игнаций, — грустно покачал головой Архип, закидывая сумку на плечо. — Не первый год, видать, орудовал. И как пропустили такое кубло под носом?
Забирать себе вещи мертвеца он, конечно же не собирался. Плохой смертью люди померли, не стоило таковых мародерством обижать. Вместо этого он поджег банкноты, бумага занялась бодро, и вместе с сумкой бросил вниз, в столовую. А чтобы разгоралось веселее, швырнул туда и стеклянный бутылек с зажигательной смесью своего производства. Полыхнуло знатно. Подперев обе двери табуретками, огню нужен воздух, он спустился по внешней лестнице во двор. Прислушался к и понял, что впервые за все время ощущает в таинственном бесплотном взгляде, сопровождающем его действия, что-то отдаленно напоминающее злость.
— Не нравится? — ехидно пробормотал он, срезая с крупного куста можжевельника длинную прямую ветвь. — Привыкай. Еще до полуночи тебе предстоит много чего неприятного.
Хижину надо было сжечь. Хотя бы для того, чтоб она и в дальнейшем не стала рассадником какой-нибудь пакости. Не даром в народе говорят, что «свято место пусто не бывает». Стоит только одну дрянь извести, так еще какая-нибудь заведется. Тянутся на дурные места, как мухи на мед. Но даже и сжигать надобно с умом, чтоб потом весь лес не вспыхнул, поэтому Архип наскоро ошкурил подготовленную ветку и двинулся вдоль забора, рисуя на песке линию и приговаривая:
По окончании ритуала, а двор был достаточно большим и потому времени это заняло преизрядно, Колдун еще некоторое время постоял у забора, наблюдая как над проклятым домом танцует красный петух. Зрелище завораживало. Особенно, когда, послушное его заговору пламя взмывало вверх, едва коснувшись невидимой стены, ограниченной тонкой линией на земле. Когда, наконец, разбрасывая снопы искр, крыша барского терема обвалилась в гигантский костер, которым стало имение, колдун развернулся, снова закинул на плечо топор и жизнерадостно насвистывая двинулся в сторону предполагаемого древнего капища. Конечно, по дневнику рудознатца найти это место было практически невозможно, по сути, там вообще ничего и не было сказано о местоположении каменной чаши, кроме того, что она был где-то около деревни, но такова уж суть подобных мест — вокруг них много странного, много знамений и явлений, по которым внимательный человек с легкостью проложит путь.