По пути он заехал к кузнецу, заказал у него хладнокованных гвоздей взамен использованных. Тот поумрямился конечно, не любил он таким путем ковать, уж очень муторно было, но хорошая оплата и старый-добрый магарыч помогли переубедить. Дело, впрочем, было небыстрое, а потому сговорились на следующий месяц.
Заехал Архип и к старосте, поведал как и что было, ничего не утаил. Таков был его уговор еще с прежним, отцом нынешнего. Тот тоже крепко над произошедшим задумался и даже предложил в город весточку кинуть, чтоб кого из Коллегии послали, разобраться подсобили. Архип такое решение одобрил и помог письмо то написать. Староста был человеком образованным, читал бегло, с арихметикой дружил, да и сам писал так что любой приказчик обзавидуется, но все-таки перед размашистым почти каллиграфическим почерком колдуна испытывал детский восторг, и при любом поводе подряжал того на это дело. Полюбоваться чтобы.
Там же и пообедали, а под шумок Архип сгрудил Ангелине Сидоровне, крепко сбитой смешливой старостиной женушке, добрую половину привезенного из Ночной. Все равно лошадь оставлял, а на своем горду не особо потаскаешь. Остальное, по большей части сладкое, он планировал раздать Дарьиным сыновьям. Он к парням в отцы, конечно, не набивался, но при случае подкупом не брезговал. Мало ли как жизнь извернется, глядишь и пригодится.
Собственно, к Дарье, а точнее в ее лавку, он и отправился следом. Тем более, что находилась она аккурат по пути от деревенского центра с церковью да старостиным домом, и его околицей. Саму купчиху не застал, в лавке всем распоряжался Мишка, молодой, только женихаться задумал, но ухватистый, весь в отца с матерью пошел, парень. Мишка Архипа не то, чтобы любил, вроде даже ревновал к матери слегка, хотя отлично помнил кому был обязан жизнью, а потому всегда был безукоризненно учтив и предупредителен. Да и цену на товар слегка скинуть никогда не гнушался. С благодарностью приняв гостинцы и торжественно пообещав угостить брата, он рассказал, что матушка сразу после обеда отправилась в новый амбар, где приказчики никак не могли обмерить недавно завезенные из Чернореченска ткани. Делов там на пару часов, а оттуда она уже обещала заглянуть к Архипу. Видать, прознала уже от кого-то, что полюбовник в село вернулся. Оно и не удивительно, село хоть и большое, но народ вечно шлындает да трепется почем зря. Быстрей любой царской почты новости разносит.
По прикиндке обоих эти «пара часов» как раз вот-вот должны были закончиться, а потому колдун поспешил до дому. Негоже заставлять зазнобу ждать дольше необходимого. Так и оказалось. Еще у коновязи, специально сделанной у начала тропы к его избе, он увидел Варьку, Дарьину кобылу, легко опознаваемую по дамскому седлу. Кроме Дарьи из баб верхом на лошади во всей общине никто и не ездил. Во-первых сбруя стоила немалых денег, а уж обучение так и вообще в копеечку вылетало, а во-вторых у женщин и времени-то особо на все эти модные штуки не было. Не по-мужски ж, ноги враскоряку, им ездить? Несолидно как-то, засмеют. Кто хотел, те телеги использовали, там-то невелика премудрость была. А вот купчихе по роду деятельности нужно было быть везде и всюду, иначе можно выгоду упустить, потому и пришлось раскошелиться сперва на седло, а потом и на учителя. Архип помнил, как Матвей, муж ее, молодой жене аж из города на месяц учителя специального привозил. Мужик умный был, не просто грелку в постель готовил, а опору и подмогу в любом деле. В том числе и купеческом. И оправдались его вложения стократ, как Матвея шестого года тати на тракте зарезали, так жена по малолетству наследника ничего не порастратила, а, наоборот, еще и расширила дело.
Дарью Архип увидел испуганно мнущейся около завалинки. И это сразу колдуну не понравилось. Купчиха никогда излищней робкостью не отличалась, и, хотя и без необходимости не лезла в рабочую часть хором, где хранились всякие алхимические да колдовские принадлежности, то в остальной части чувствовала себя полноценной хозяйкой. А когда, увидев своего мужчину, она бегом бросилась к нему по тропе, сердце его вообще пропустило удар.
— Что случилось, ладушка моя? — нахмурился Архип обнимая дрожащую подругу. Он знал, что купчиха как-то встречалась на дороге с медведем, а потому недоумевал что же так могло напугать женщину.
— Архипушка, там страсть какая-то в светлице завелась, — она зарылась колдуну в грудь. — Черная, словно грех. Дышит, глазами без счета смотрит.
— Страсть? — с недоумением Архип слегка отстранил зазнобу и посмотрел ей в глаза. Нет, не шутила она. — Подожди-ка здесь.
Порывшись в сумке, Архип вынул оттуда серебрянный крест, уже не раз сослуживший ему добрую службу, и медленно вступил в избу. В сенях было, на первый взгляд спокойно, даже непонятно, что могло так напугать Дарью, женщину, в принципе, не из мнительных. А потом он услышал. Хриплое, мерное дыхание, доносящееся из-за запертой двери в светлицу. Архип приставил ржавый топор, мешавший открыть дверь, к косяку и вошел в жилую часть избы. И тут же в безмовлном ужасе уставился на творящееся там. Стол и большая часть пола в комнате были покрыты черной колышащейся массой совершенно неописуемо мерзкого вида, напоминавшей непомерно разросшуюся плесеть иссиня-черного цвета. Напоминавшей бы, ели б не не мириады черненьких паучиих глазок не мигающе смотрящих на вошедшего.