— Отрекаюсь! — ответил Архип за Игната второй раз. И услышал за спиной болезненное шипение.
— Отрекаешься ли ты от Сатаны, от всех дел его, и всех аггел его, и всего служения его, и всей гордыни его? — третий раз спросил священник, как следовало делать это по правилам, но отчего-то Архипу почудилось, что в этот раз вопрос относился к нему лично.
— Отрекаюсь! — он колебался лишь одно мгновение. Шипение за спиной усилилось. Послышались удивленные возгласы охотников.
— И дуни, и плюни на него!
Архип в сердцах плюнул под ноги и оборотился спиной к закату. И чуть было не сам не застыл с отвисшей челюстью. Тварь, придавленная рогатинами уменьшилать вдвое, огромная пасть на груди закрылась, теперь напоминая лишь уродлицый шрам, а черная плесень отваливалась с кожи кусками.
— Веруешь ли ты Иисусу Христу? — требовательно спросил поп, возвращая колдуна к реальности.
— Верую, ако Боги и Царю, — ответил Архип и уже без напоминания затянул «Символ Веры».
Сам он уже и не помнил, когда последний раз молился. Не просто механически произносил слова, он не шутил, когда говорил про епитимии, их он читал с завидным постоянством, а вот так, по-настоящему, от сердца. Ведь сейчас ему, действительно не на кого было уповать, кроме, как на Господа. Его колдовских сил и умений было недостаточно, чтоб справится с мяцкаем, а всего остального тот, в отличие от того же верлиоки, который все-таки творь от этого мира и вполен смертна, вообще не боится. Даже хладного железа.
— …Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь! — закончил он. Мяцкай уже не шевелился, теперь он лежал, побледневший и сдувшийся, словно пузырь, и только лишь тяжело и хрипло дышал. Глаза его снова ожили и стали напоминать человеческие. Они загнанно смотрели на окружающих.
— Крещается раб Божий Игнат Во Имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь, — и окропил мяцкая святой водой. Того выгнуло дугой, а черная пыль, которой стала покрывавшая его кожу порча, разлетелась по сторонам.
— Крещается раб Божий Игнат Во Имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь, — повторил священник, и темная кожа начала слезать с парня, обнажая под ним смуглое юношеское тело.
— Крещается раб Божий Игнат Во Имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святаго Духа. Аминь!
Таинство крещение окончилось и перед мужиками в центре круга из порчи, грязи и крови лежал страшно израненный, молодой цыганенок.
Глава 8
— Что это такое, Архип, во имя Господа? Что за чудище? — спросил кто-то из охотников, крестясь. — И как оно стало… стало мальчишкой?
— Мяцкай это, Даниил. Татары, те что за Поясом живут, говорят что такое получается, ежели человек не принявший Господа и при том не очень добрый чего-то истово желает, да так что ни перед чем не остановится, он может стать Мяцкаем. Или Убыром. Для этого человек должен повстречать злобного духа. Лучше всего, если это будет дух черного колдуна, но сойдет любой, главное, чтоб злобный был сверх меры, да сильный. И человек этот должен быть достаточно глуп, чтобы заключить с ним сделку. Человек отдает колдуну свое тело, а тот в обмен, исполняет его желание, — Архип наклонился над мальчишкой и аккуратно отодвинул его левую руку в сторону. Там, чуть жиже подмышечной впадинs на уровне сердца он увидел глубокую, размером с кулак, застарелую дыру. — Через вот эту дыру дух забирается внутрь и начинает жрать человечье сердце. А как до последнего кусочка съест, превращает доверившегося ему глупца в это… — он неопределенно кивнул головой, имея в виду того, чем совсем не давно был юноша. — Чудовище, не способное погибнуть ни от стали, ни от свинца. Да и огня с водой не боящееся. Татарва верит, что его изнать только мулла может, да еще не простой, а знающий особый ритуал. У нас тут магометан не то, чтобы богато, но, как оказалось, крещение господне тоже работает.
— А откуда он тут взялся? — вступил в разговор другой охотник.
— Да с ярмарки, — за Архипа ответил другой охотник. — Они на Купалу приезжали, помнишь? Там были цыгане, я видел. Правда, этого не запомнил.
Колдун согласно кивнул.
— Думается мне, что цыганенок увидел пасечникову дочку, и сразу заболел ей. Цыгане ребята горячие, страстные, — Архип грустно вздохнул и закрыл мальчишке остекленевшие в смерти глаза. — Так как они любить никто не умеет. Отбился от своих тут остался. Сидел в кустах, следил за ней, может, умыкнуть хотел, у них ведь издавна так принято.
— А дух? Духа злого где взял?
— А вот это, Даниил, я и сам хотел бы знать. Ежели в б в округе кто-то такой сильный был, мы б все давно знали. По кровавому следу, хотя б.