— Да не переживай, не красна девка, переживу, — отмахнулся Архип. — Какой мужик? Какой-то конкретный?
— В том-то и дело, что описать не может, — затараторил пасечник. — Говорит, стоит какой-то мужик вдалеке, в черном словно бы весь, и смотрит на нее. Ничего не делает, просто стоит и смотрит. Впервые седьмицы три назад заметила. Сперва вдалеке его видела, у опушки леса, или у реки, когда стирать ходила. И с каждым разом ближе и ближе. И видит только тогда, когда рядом никого другого нет. Вчера сказала, что у забора встал. Ну я сперва бегал, смотрел, следы вокруг шерстил, сыновья старшие сидели под окном по очереди караулили две ночи. Ничего нет. К попу ходил, крест брал, молитвы заучивал, с дочерью всю ночь читали. Ничего не помогает, все ближе и ближе, говорит, подбирается, зло какое-то готовит. Боится до жути, ночами совсем спать перестала, тает дочка на глазах, помоги, колдун, на тебя последняя надежда, всем, что есть одарю, — волнение отца, наконец прорвалось и он, подавшись вперед схватил Архипа за руку. — Мед бочками таскать буду, за душу твою до конца дней своих ставить буду, только помоги!
— Ну, молиться за меня не стоит, все равно черного кобеля добела не отмыть, — хмыкнул Архип, освобождая руку и поднявшись выбил трубку. — А вот от меда не откажусь. Люблю сладкое. Пойдем, Матвей Георгиевич, глянем, чем могу я твоему горю подсобить.
В светлице женщины сидели прилежно сложив руки на столе, словно школяры у строгого дьячка на уроке. Естественно ни к чаю, ни к варенью никто и не притронулся. Правильно, кто ж в доме колдуна будет чего брать в здравом уме? Особливо если он сам это взять и предлагает.
— Агния Матвеевна, душа моя, ну-ка подь сюды — Архип покопался в комоде, вытащил оттуда конфекту «сыновей Абрикосова» и уже многократно пользованную церковную свечку. Первую он сунул в руку подошедшей девушке. — Жуй, быстро! — приказал, состроив страшную гримасу.
От неожиданности та вздрогнула, быстро развернула красивый фантик и засунула в рот прежде чем успела отреагировать мать. Глаза ее округлились от необычного вкуса, хоть и дочь пасечника, привычная с детства к сладостям, а марципан вряд ли где видела, кроме как на полках купеческой лавки. За столом тихо прыснули. Мать. Агния покраснела до самых корней волос и неуверенно улыбнулась. «Отлично,»- подумал Архип. Помогать людям, которые тебе слова вымолвить боятся — та ее морока, а так, глядишь, сговорчивее будет.
Молодку колдун усадил на стул посередь комнаты, запалил свечу и принялся ходить вокруг нее.
— Агния Матвеевна, — проговорил колдун, заметив, что увлеченно жующая конфету девушка постоянно вертит головой, стараясь не выпустить его из виду. — А знаешь ли ты самой простой способ мужчине вскружить красной девице голову? — дождавшись отрицательного мотания головой он с серьезным видом выдал. — Достаточно всего лишь обойти вокруг нее тьму тьмущую раз.
К сдержанному хихиканью матери добавился и одобрительный смех отца, а улыбка Аськи стала шире. Тем не менее, она оказалась девушкой умной, и сделала правильные выводы, сразу перестав вертеться. На седьмом круге, когда свеча продолжала гореть ровно без излишнего чада и копоти, Архип слегка посмурнел и принялся чесать затылок. Принесенная тысячу лет назад из Греческой Империи вера оченно не жаловала всяческие формы чародейства, а потому освященная церковная свечка всегда была первейшим способом определения чужого воздействия. И ежели она молчала, то никакого воздействия и не было. Но пока делать выводы было рано, а потому Архип решил прибегнуть в более старому методу, основанному на взаимодействии первостихий.
Отправив Матвея с ведром до колодца, он снова закопался в комоде, пока не вытащил оттуда пачку «лапшинских» безопасных фосфорных спичек. Зачерпнув из свежепринесенной воды стакан, колдун с большим тщанием установил тот на макушке Агнии, и начал одну за другой зажигать спички, бормоча заговоры водить ими перед девичьи лицом и бросать в стакан. После тринадцатой спички он завершил свои манипуляции, поставил сосуд на стол перед собой и сосредоточенно в него уставился.
— А чего мы ждем, дядь Архип? — первой тягостное молчание наружила Агния. Ее настолько распирало от любопыства, что даже страх перед непонятным колдуном отступил на второй план. Но, справедливости ради, это любопытство было полностью оправдано, все-таки дело касалось ее здоровья, а то и жизни напрямую.
— Ждем мы, Агния Матвеевна, когда спички тонуть начнут.
— Так они ж деревянные! А дерево не тонет, — наставительный тон девушки вызвал на мрачном лице Архипа легкую полуулыбку.