Архипу лишние зрители никогда не мешали, тем более, что деревенские заговоры это вам не демонология с некромантией, за нее на костер не потащат. По крайней мере не сразу.
Присев настолько близко к несчастному мальчику, насколько позволял глинобитный бок печки, Архип поднял начинающее дымить кадильце на уровень глаз и глубоким басом, так непохожим на его обычный голос, начал читать:
Набрав полные легкие воздуха он поднял перед лицом кадильце и что есть сил дунул на него. Оттуда повалил дым. И что удивительно, весь он собрался около Трофима, почти не распространяясь по остальной бане.
— Они меня не видят, не видят, не видят… кхе-кхе-кхе, — закашлялся юноша, прерывая свое бормотание. Архип же тем временем продолжал:
И выдохнул в сторону Трофима очередную порцию дыма. Парень уже не бормотал и не раскачивался, теперь он неотрывно, и кажется даже не мигая, следил за медленно покачивающимся кадильцем.
Глаза юноши начали закрываться, голова медленно упала на грудь, а руки, до того судорожно сжимающие колени расслабились и плетьми осели на пол.
Закончив заговор Архип закрыл кадильце, туша тлеющую в нем массу, и медленно поднялся. Окружающие медленно нехотя зашевелились, то ли все они в какой-то небольшой мере попали под влияние колдовства, то ли просто размеренный тон, до одури напоминавший какую-то странную мрачную колыбельную вкупе с ранним подъемом сказались, но глаза у всех были соловыми, а движения медлительными и неуверенными. Юноша же, судя по закрытым глазам, расслабленным членам и мерному дыханию, просто спал.
— А дальше что, Архип Семеныч, — спросил слегка разочарованный староста. Кажется, он ожидал чего-то подобного прошлогоднему осеннему ритуалу, который колдун при большом стечении народа проводил на берегу Черной, очищая двух мальчишек он скверны Верлиоки, тогда да, тогда получилось крайне зрелищно.
— А дальше? — грустно улыбнулся Архип. — А дальше ты оправишь кого-нибудь в дом, чтобы они принесли парнишке тулуп и шапку. Мы оденем его, уберем тела и поедем обратно в село. Его увезу к себе, буду травами отпаивать. Заодно и приблуде задачу найду, чтоб под ногами меньше путалась.
— А как же…
— А вот так! Трофим, — приказным тоном позвал колдун. — Иди ко мне. Только о стены не обдерись.
Медленно и неуклюже, словно кукла, которую дергают за нитки, привязанные к членам, такими на ярмарках скоморохи разыгрывали вертепные истории, младший Хитрый поднялся на ноги. Глаза его при этом были закрыты, а руки безвольно висели вдоль туловища. Неуверенными шагами, словно ноги его почти не слушались, он двинулся к колдуну.
— Стой, — скомандовал тот, когда до парня оставалось пару шагов. Трофим замер. — Сделай один шаг назад, и медленно садись на стоящую позади лавку, — кукла колдуна, а по-другому называть теперь юношу не получалось, присела. — Что глаза выпучили? — спросил Архип, невесело усмехнувшись. — Бегом за одежой, замерзнет же мальчишка.
Глава 18
Зимнее солнце стремительно уползало за горизонт, не слушая никаких просьб Еремея Тимофеевича, приказчика второго класса и доверенного работника купцовой вдовы Дарьи Пахомовны Раздольновой, надеявшегося, правда, в ближайшее время взять у хозяйки деньжат в рост да открыть неподалеку, в Рудянке, собственную лавку. Та всегда была женщиной прозорливой и деловитой, не должна была отказать. Ей-то не с руки было на всю волость раскидываться, мороки больше, чем проку, а сын — тот еще мальчишка совсем, пока на ноги встанет, еще кто из городских уведет хлебное местечко. А так знакомый, родная душа, можно сказать. Любо-дорого. Да и сговориться со своим всегда проще. В общем, были у него основания надеяться на благосклонность хозяев. Но то было делом еще далеким, а сейчас он только и мог, что отчаянно подгонять свой небольшой караван из двух санных упряжек, в надежде успеть засветло до ближайшей деревни и стать там на постой. Получалось к величайшему его сожалению плохо, тени от деревьев уже удлинились до середины речного русла, а они до сих пор еще не свернули с закованной в лед Черной на большак.