Примерившись, Игнат ловко подпрыгнул локтя аж на три, и это с места, да с сугроба, и зацепился руками в меховых рукавицах за край частокола. Одним мощным рывком он перебросил свое крупное тело через забор.
Некоторое время оба мужчины внимательно смотрели ему в след, не делая попытки даже двинуться куда-либо.
— Может, ну его, Еремей Тимофеевич? — неожиданно спросил дрожащим голосом Андрей, подмастерье в лавке и спутник приказчика. — Не по себе мне чегой-то… Игната мы до дома довезли, он до утра не пропадет. Он и сам просил же… Жутко тут, тяжко.
Если уж говорить, как на духу, то Еремей был полностью согласен со своим младшим товарищем и, наверное, бы позволил ему уговорить себя, уж очень странным с каждым мгновением становился их случайный попутчик и в слишком поганые место они по его почину забрели, не место тут православному христианину, ох не место. Но тут где-то за спиной, за завесой уже вовсю распоясавшейся пурги злобно завыли волки. Сперва один. По басовитому гудению Еремей предположил, что это была весьма здоровенная зверюга. Мгновением после к нему прибавился второй. Столь же близкий, казалось, буквально за вон за тем раскидистым деревом, но только значительно правее. Еремей выругался.
— По бокам обходят, — злобно процедил он сквозь зубы и повернулся к Андрею. — Поехали, что столбнем стоять? Все равно выбора нам не оставили, тварюги.
Слегка дрожащими руками подмастерье натянул поводья, и сани двинулись налево вдоль забора. Испуганно вжав голову в плечи, Еремей каждое мгновение ожидал, что вот-вот и за спиной раздастся яростный рык и перепуганная волчьим присутствием лошадь без разбору рванет куда-нибудь в чащу, перевернув сани и бросив их несчастных наедине со смертельной опасностью. Но, странное дело, волки так и не появились. Пройдя примерно с полсотни саженей вдоль частокола, караван натолкнулся на ворота с одной всего одной приоткрытой створкой, достаточной, впрочем, ширины, чтобы прошла упряжка.
За воротами стоял, тяжело дыша и опираясь о крыльцо, Игнат. Усилия, которые он потратил на то, чтобы открыть воротину явно оказались даже для его недюжинной стати чрезмерными. Еремей, который заглянул за открытую створку и увидел, какой сугроб собрала она, вообще готов был побить об заклад что обычному человеку такое не под силу. Разве что богатырю какому из бабкиных сказок.
— Вот же зверюга, — восхищенно пробормотал рядом Андрей, явно подумав о том же. — Да на таком пахать мало, силищи-то…
Двор был завален снегом, пусть и меньше, чем окружающий перелесок, и в нем явно никого уж давно не было, но все строения, в том числе и закрытые стойла на дальнем его краю были вполне исправны и ладны. Перекинувшись с Игнатом и товарищами в другой упряжке, Еремей принял решение коней распрячь, не гоже им всю ночь под хомутом стоять, и так умаялись. Сена, конечно, не было, не запасал на зиму никто, но у самих путешественников кой-чего имелось про запас на случай неожиданной ночевки, а потому было чем покормить измотанную животину. Этим они с Андреем и занялись, поручив оставшимся спутникам помочь Игнату растопить печь в доме. Благо, дров было навалом, с осени космач натаскал достаточно валежника в пустующий в отсутствие хозяйства подклет. И когда уставшие и замерзшие мужики поднялись в горницу, их ожидало теплое и даже почти уютное жилище.
Конечно, никакой мебели внутри не имелось, а сама печь была устаревшей конструкции без полатей, но с дымоходом, и то ладно, а то не дай Бог пришлось бы еще мучиться с протопкой по-черному, но зато был большой пук лесного сена, накошенного и кое-как высушенного с еще осени. В еду животным он не годился по причине разнотравия и вполне возможной его ядовитости, а вот как полстилка под сон подходил как нельзя более. Игнат что-то колдовал у печки, остальные уже распаковали нехитрую снедь, взятую перед дорогой в городской харчевне. В помещении уже было достаточно тепло, дабы скинуть тулуп, что Еремей, ничтоже сумнящась, и сделал, тут же прильнув к теплому глинобитному боку печи, стараясь побыстрее прогнать из членов уличную стыль. Кто-то сунул ему в руки хлеб с солониной да железную кружку. Приказчик от души отхлебнул и закашлялся от неожиданности. Кружка оказалась до краев полна очень недурственным полугаром, почти даже не вонявшем сивухой.
— Откуда такая роскошь? — утерев выступившие слезы, проговорил он, поднимая глаза вверх.
— Игнат припас, — радостно хохотнул Иван, дебелый парень из подмастерьев недавно нанятых купчихой как раз в помощь Еремею. Водянистые глаза его уже соловело блестели, знать, свой стакан мальчишка уже приговорил. — Хорошо винище, согласись, Ерем?