И тогда для лобасты настали тяжелые времена, неприкаянной и голодной она скиталась вокруг хуторов и деревень, скреблась в окна и двери, словно побитая собака, преследовала каждого человека, каждую группу, в надежде подловить глупого и неосторожного, но все тщетно. Она голодала. И без того худая и согбенная, она отощала так, что о выступавшие ребра можно было порезаться, а все позвонки — пересчитать прямо спереди. Она даже стала подумывать, а не отправиться ли ей еще куда-нибудь, где будет слегка полегче, да хотя бы и еще на север.
Но третьего дня, когда отчаянье, казалось готово было уже окончательно проглотить лобасту, ей несказанно повезло — у старой водяной мельницы ей удалось схватить миловавшихся в тайне от родичей парня с девкой. Молодых, мягких, свежих. Без ума от свалившегося в руки счастья тварь тут же, прям там на месте без особых размышлений девку-то и сожрала. А потом, отягощенная набитым пузом, поперлась домой с мальчишкой под мышкой. Сперва она хотела вторую добычу свою подержать некоторое время живой, откусывая по необходимости по небольшому куску, чтобы подольше сохранить мясцо свеженьким, тем и переждать до следующей удачной охоты, но во-первых, изголодавшаяся она не слишком-то была способна контролировать собственное чрево, да, если уж быть совсем честным, держать пленника ей было и негде… В общем, прежде, чем дошла до своего убежища, лобаста сожрала и его. Благо хоть хватило ума кости не выбрасывать, а принести с собой, а то бы совсем уж нестерпимо горько было. А так хоть какое-то утешение. Правда небольшое, поскольку теперь закончилось и оно, а новой добычи не предвидится. Даже самой завалящей.
И, словно по волшебству, стоило только чудищу подумать об этом, как чувствительные ноздри ее огромного крючковатого, покрытого многочисленными бородавками носа защекотал терпкий человеческий запах. Запахом так желанной еды. Не самого лучшего сорта, поскольку пахло уже основательно немолодым мужиком, да еще и примешивался какой-то тяжелый смолистый запах, который лобаста, однозначно когда-то прежде встречала, но вспомнить теперь точно не смогла, но стоило ли смотреть в зубы дареному коню, как говорили люди. За неимением лучшего сойдет и этот странно пахнущий мужик. Тем более, что и пахнет им крайне близко, словно бы сам в руки идет.
От вожделения рот лобасты наполнился слюной, так, что даже немного вытекло наружу. Пришлось утирать грязной когтистой ручищей. Привычным жестом закинув обвисшие почти на два аршина титьки на спину, чтобы не мешались, лобаста вприпрыжку бросилась в на запах и доносившиеся оттуда странные булькающие звуки.
К величайшему ее удивлению, там, где она ожидала увидеть добычу — на небольшой полянке в нескольких сотнях шагов от убежища, не было ничего. Пахло человеком, совсем свежо, настолько, что, казалось, он прям сейчас находился чуть ни не расстоянии вытянутой когтистой руки, она даже не сдержалась и этой самой рукой в пространстве поводила, но не нащупала ничего, и все. Удивленная сверх всякой меры, алабасты, выбралась из-под деревьев и вышла в самый центр поляны, надеясь разобрать там хотя бы оставленные следы. И следов этих она там нашла множество. Словно бы человек ходил по кругу, обходя поляну почти по самой опушке и каждый за собой он оставлял тот мерзкий запах… Запах земляного масла, неожиданно вспомнила тварь. Горючей черной жижи, которая иногда выделялась из песков на ее родине. И которую люди использовали для того, чтобы разводить и поддерживать огонь. За спиной лобасты послышался чиркающий звук. Который она узнала мгновенно, звук зажигающейся спички. Осознавшее опасность чудовище рвануло под защиту леса, убегая от преследующей ее смерти. Выпущенный на волю огонек из маленькой спички, едва коснувшись разлитой вокруг поляны смеси, сразу же ринулся по влажной дорожке, с двух сторон замыкая круг. Но лобаста все-таки была быстрее, за мгновение до того, как две ярких полосы соприкоснулись, она одним, неожиданно ловким для ее нескладной фигуры прыжком, прыгнула вперед и, гремя, словно ведро с костями, приземлилась уже на безопасной территории.
Поднявшись она с победоносным видом оглядела захлопнувшуюся впустую ловушку, и закрутила головой в поисках неудачника, который ее устроил. Неудачник не заставил себя долго ждать. Внутри огненного круга словно бы из воздуха соткалась человеческая фигура. Высокий, худой, хотя и не вызывавший ощущения тощего, мужик с ухоженной бородой и таким выражением лица, что молоко должно было скисать прямо в коровьем вымени, стоял опустив голову. Приняв его позу за жест отчаяния, лобаста скрипуче рассмеялась. Ей, конечно, не нравилось то, что ее противником оказался колдун, а кто еще смог бы так хорошо прятаться от ее взгляда, но теперь-то она его видела, никуда не уйдет, пламя не будет гореть вечно. И, судя по склоненной голове, человек прекрасно это понимал. От ощущения собственного превосходства, как и предвкушения новой трапезы, тварь захихикала еще раз.