Проблема «информационного голода» занимает меня давно. Я..понимаю, что от этого застрахован исследователь, открыватель. Еще М. М. Геденштром писал: «Но и самая скука здесь не столь много ощутительна, ибо взор обращается свободно, встречая множество предметов, которые либо новостию, либо, если можно так сказать, ужасною прелестию своею занимают воображение».
Несколькими днями позже я возвращаюсь к этой теме в разговоре с начальником аэродрома Иваном Васильевичем Шешуриным. Он говорит:
- Информационный голод можно испытывать и в Москве. И в Париже. Наши деды говорили: царство божие внутри нас.
За стеной его комнаты ветер свистит в антеннах, как в вантах. Если вслушаться, можно различить каждую отдельную струю в общем потоке. Мы пьем кофе из тонких чашек.
- В городе некоторые живут как? - продолжает Иван Васильевич. - Купил он себе красную машину и желтую собаку. Достиг полного счастья. Вдруг смотрит, у соседа-то машина оранжевая, а собака аж трехцветная. Беда! Все идут в аспирантуру, а его сын не попал - снова беда! Вот он и вертится, как вентилятор.
- А на островах как? - спрашиваю я.
- Принято так считать, что здесь выживают только бывалые, зубы съевшие на этой экзотике. Не так! Любой умный человек может здесь жить распрекрасно, если есть воля.
...Солнечные дни на Котельном редки. И все-таки, вспоминая о нем, я вижу его таким, как сейчас: солнце, необыкновенная голубизна неба, сверкающий лед в заливе и свежий, упругий, холодный ветер. И наш лагерь.
Наш лагерь
Чувство лагеря. Вот шли, шли, устали и, наконец, решили встать на ночлег. Через час уже стоит палатка - дом, в котором спасительное тепло или спасительная прохлада. Дым костра потянулся по земле. Оказавшись здесь спустя годы, ты с теплой грустью вспомнишь тот ночлег и узнаешь куст, на котором тогда висело твое полотенце.
Прошлой осенью здесь, в Темпе, мы гадали: улетим или не улетим в намеченный день. А сейчас я шагал по фарфорово звенящей гальке и радовался, словно мальчик, приехавший на каникулы к маме.
Остров Бельковский
Моржи
Зеленый бок Ми-8 был покрыт копотью, по которой кто-то пальцем нарисовал волка из «Ну, погоди!», стилизованный в той же манере портрет командира вертолета и фигуру ангела с крыльями. Подошел командир, засмеялся и сказал, чтобы ангела стерли. «Вознестись, - сказал он, - всегда успеем».
Мы летели на остров Бельковский спешно, потому что работающий там наш отряд в течение девяти дней не выходил на радиосвязь.
Первый день: встречи и воспоминания
В грубых чертах, остров имеет форму неправильного ромба, вытянутого по меридиану почти на шестьдесят километров. В самом широком месте остров можно пересечь пешком за три часа. Еще прежде, чем была выполнена первая геологическая съемка острова, знаток геологии Арктики Т. Н. Спижарский заключил, что остров, «вероятно, представляет складку с меридиональным или близким к этому простиранием». Вывод просто напрашивался из самой формы острова. Впрочем, позже оказалось, что структуры ориентированы совершенно Иначе.
Через пролив Заря, где на чистой воде покачивались одиночные льдины, вертолет пролетел за четверть часа. Мыс Северный на острове Бельковский врезался в море, как нос крейсера. Отсюда вертолет пошел на юг вдоль восточного берега острова. Прямо под иллюминаторами стояли серые скалы, казавшиеся преувеличенно объемными, словно изображение в стереоскопе. Со скал срывались кайры, носились, широко раскрывая клювы, и можно было себе представить их крики, которые не были слышны за гулом двигателей. В какой-то момент наше движение замедлилось, и командир поманил меня, показывая рукой вниз. Я посмотрел через стекло под его ногами. Вертолет завис, как показалось, в нескольких метрах над белым медведем. Медведь неуклюже спешил к воде, его задние лапы на кочках тундры широко разъезжались в стороны, как ласты у морского льва. Командир движением рукоятки отвел машину в сторону. Уже издалека мы увидели, как медведь, добравшись, наконец, до кромки обрыва, покатился вниз, увлекая за собой камни, плюхнулся в воду и поплыл, изредка поднимая голову вслед вертолету, который медленно развернулся и продолжил путь на юг...